Раздался топот, дверь со скрипом распахнулась и в кабинет маленьким ураганом влетел... Порой Логейн сомневался, что это всего лишь младший отпрыск его лучшего друга, а не сам Мэрик, только намного моложе. Время от времени генералу казалось, что Алистер даже на поесть не останавливается, а лишь все время что-то лопочет, спрашивает, рассказывает. Без остановки на всех окружающих сыпались вопросы, просьбы, истории, легенды, вновь вопросы. А на голову Логейна и того больше. А уж просьбы рассказать о подвигах на Глубинных тропах или на реке Дейн сыпались чуть ли не каждый день. Вот и приходилось Логейну то и дело вспоминать былые времена и ведать о них этому маленькому урагану с таким знакомым блеском глазах. И ведь не сказать, что он был не рад. Ведь порой ему действительно казалось, что на коленях у него сидит маленькая копия Мэрика, болтающая порой без остановки, как и отец.
Логэйн вздохнул, глядя на мальчонку перед собой. И как ему объяснить, почему его отец в очередной раз не смог приехать?
— Ты же знаешь, твой отец – король, он не может бросить дела в столице.
Нижняя губа ребенка задрожала, но мальчик сдерживался, чтобы не расплакаться прямо перед своим покровителем и наставником.
— У него все время дела… — обиженно пробормотал Алистер, уставившись себе под ноги. – А я не могу поехать в Денерим тоже из-за дел?
Логэйн не знал, что на это ответить. Не станешь же объяснять восьмилетнему ребенку сложность политики в стране и то, что если он открыто появится в столице, то будет в опасности? Слухи о бастарде Мэрика, конечно, ходят, но они были всегда. Но привезти ребенка во дворец – все равно что подтвердить их. И тогда многие ухватятся за возможность использовать мальчика в своих не совсем честных целях. Конечно, имя Логейна, как его наставника, у большинства отбило бы такое желание, но многие затаили злобу на генерала за тейрнир и за его такой быстрый взлет и были бы не прочь поквитаться.
Мальчику нельзя появляться в Денериме…
— Алистер, послушай…
Но слушать уже было некому: ребенок со всех ног бросился в свою комнату, пытаясь стереть с лица предательские слезы.
Эти глаза полны такой неиссякаемой надеждой! И так сложно глядя в них сказать «нет». Не нашел, не узнал, не вернул. Прошли уже два года, но надежда все так же наполняет эти глаза. И невыносимо смотреть, как ее сменяет отчаяние…
Логэйн вздохнул, когда Алистер выбежал из кабинета, даже не закрыв дверь. Два года он пытался найти Мэрика, обшарил оба побережья и все возможные острова Недремлющего моря и Амарантайнского океана, но безрезультатно. Ни одной зацепки. Корабль пропал со всем экипажем и с самим королем.
Алистер просил взять его с собой, но он не мог подвергнуть мальчика опасностям. И сейчас он явно злился, думая, что смог бы найти отца. Отца, которого у него практически и не было. Но тем не менее Алистер любил его всем своим добрым сердцем.
Логэйн иногда сравнивал двух братьев и негодовал по поводу несправедливости судьбы. Старший, окруженный любовью, которую тот воспринимал как должное, избалованный донельзя мальчишка с высоким самомнением и с пустой бравадой на уме вместо взвешенных мыслей сейчас сидит на троне в столице и пропивает и прогуливает деньги, сбросив все заботы на окружающих. А младший, такой робкий и застенчивый, тихий, но в то же время смышленый, с таким открытым и добрым сердцем, тихо живет здесь, в Гварене, и надеется найти отца. Он никогда не стремился к власти, во дворец, к знати и светской жизни. Ему лишь нужен был отец, которого даже Логэйн был не в силах ему заменить.
Логэйн с злостью сжал кулаки. Мэрик, Мэрик… Что же ты натворил?.. И что это все за собой повлечет?..
— Кошмарно, — констатировала Элисса, крутнувшись перед зеркалом. Передаваемое по наследству подвенечное платье было вычурным, бесконечно длинным как её путь до Архидемона, изумрудным в тон гербу Хайевера и совершенно ей не к лицу. — Соберите мне букет из милости Андрасте, да побольше, прикрою эту кошмарную вышивку на груди, — слуги расторопно покинули опочивальню, когда Кусланд заметила наблюдавшего за ней Логейна. Судя по всему, стоял он там давно и сполна насладился сценой, что злило, и в своём свадебном чёрно-золотом облачении выглядел как гигантская летучая мышь в сатинальевской гирлянде, что забавляло. — Король Алистер не почтит военного советника и его супругу визитом? — саркастично поинтересовался он. — А королева Анора не навестит свою новую матушку? — в тон ему спросила Элисса. Предложение руки и сердца пришло неожиданно. Письмом, кратким и сухим, как сам Логейн. При иных обстоятельствах Элисса высмеяла бы его на весь Ферелден, но Фергюс погиб, родители были мертвы, Хайевер пострадал за Мор, и Элисса осталась одна посреди всего этого, так что, черкнув «да» в конце письма, она выслала его обратно, и теперь Логейн стоял здесь, ещё более сумрачный и кислый чем обычно. — Когда мы виделись последний раз до… Мора? — прервал её размышления он. — Мне тогда исполнилось семнадцать, — припомнила Элисса. — Ты приезжал охотиться с отцом. — Кажется, век с тех пор минул, — вздохнул Логейн. — Кажется… — эхом откликнулась Кусланд. Мак-Тир собрался уходить, но Элисса поймала его за локоть и притянула к себе. Без привычных доспехов он казался иным: близким, тёплым, живым. — Это ведь просто брак по расчёту? — спросила она. — Разумеется, — рука Логейна скользнула от её талии к волосам и замерла там. — Разумеется… И когда несколько минут спустя Элисса, задрав юбку нелепого платья, со всей страстью отдавалась Мак-Тиру на их ещё не брачном ложе, то она поняла, что иногда людям, чтобы соединиться навсегда, не нужны ни церковные обряды, ни пышные празднества.
Анора никогда бы не сказала, что Кайлан был хорошим правителем. Но он был хорошим человеком и достойным мужем. И Анора часто спрашивала себя: кем же быть важнее, но ответа так и не нашла.
Когда они были еще детьми и играли в пустых комнатах дворца, он всегда давал ей некоторые маленькие поблажки в играх и закрывал глаза на её хитрости. Когда она была его невестой, Кайлан одаривал её всевозможными диковинками и даже читал стихи собственного сочинения. Пусть стихи были просто нелепы, но Анора никогда не забудет строк, где он сравнивал её походку с походкой косули. Когда она стала его женой он был так нежен и деликатен, как, пожалуй, будет не каждый любовник. Она не раз задумывалась, чтобы было, выпади им другие роли: не короля и королевы, или родись они в другое время: время благоденствия и мира. Она думала и сожалела о том, что не смогла подарить своему мужу наследников, часто представляла, каким бы любящим и хорошим отцом он бы стал. Не самим строгим, скорее дозволяющим все, но строгости Аноры хватило бы наследнику с лихвою. Королева искренне любила своего мужа, и как, она смела надеяться, была им любима.
И потому глубокая скорбь на её лице после казни отца была лишь отчасти правдива.
м!Табрис/(|)Зевран, Халамширал, триумвират, король Алистер, Морриган, Лелиана от Инквизиции, замаскированными в слуг/гостей следить за ходом переговоров Орлея и Ферелдена, "Логейна не хватает".
м!Кусланд или м!Амелл/Зевран. Путешествие в поисках лекарства от Зова и нежелание возвращаться назад, когда генератор Зова перегорел, и всё снова хорошо. "Они считают, что я ушел на Глубинные тропы и уже мертв. Значит я свободен"
Кусланд/Анора/Зевран. Кусланд трепетно любит обоих, Анора и Зевран привыкают друг к другу и стараются найти плюсы. Королевская чета живет в мире и согласии, хеппи энд. За задорную порноту особые плюшки.
Зевран всегда любит неожиданно появляться и неожиданно исчезать. Реакция Серых Стражей(особенно Командора) на внезапного гостя. Самые курьезные ситуации, юмор.
Дверь внезапно распахнулась. Элисса, испуганно затаив дыхание, подтянула одеяло к себе. — Что, мать вашу, за?.. Зевран? Зевран, посмотрел на Элиссу, на голую задницу рядом стоящего Алистера, снял капюшон и улыбнулся. — Привет! Оуууу. Ну я пойду, не буду вам мешать… Удачи! — и направился к окну. Распахнув окно, Зевран поправил на спине рюкзак и слегка поклонился Стражам. Когда эльф уже почти был готов прыгать вниз, за его спиной раздался голос: — Ну раз ты уже здесь… Присоединяйся что ли!.. Не было необходимости повторять Зеврану дважды.
Демон или Дух (эмоция/добродетель по желанию Автора, т.е. может быть Демон Гнева или Дух Долга к примеру), взгляд на Недремлющий мир из-за Завесы: чем он привлекателен, чем привлекательны смертные, POV, возможен H
Демон Зависти сел на только что созданный им ночной горшок, и постарался принять такую же задумчивую позу, как тот смертный, во сне которого горшок был подсмотрен. Но сидеть было неудобно. Смысл сидения и вовсе куда-то ускользнул — побежав быстрее создать ранее неведомую форму, демон не позаботился о том, чтобы узнать её назначение. «Нашел, чему завидовать, — раздраженно подумал Зависть, встав с горшка и осмотрев его со всех сторон. — Это же, наверняка, очередное приспособление для издевательства смертных над собственной физиологией!» Покрутив предмет в руках, и не найдя лучшего решения, Зависть взял его за круглую ручку и надел себе на голову. В роли шапки, назначение которой демон знал уже давно, горшок выглядел куда убедительней.
Желание со вздохом, не имеющим практического назначения, посмотрела на Духа Уныния. Тот неуклюже подбирался к уснувшему прямо на открытой главе Песни Трансфигураций храмовнику. — Ну что это за жалкие попытки? – недовольный голос Желания заставил Уныние отпрянуть от смертного, – Я тут старалась, усыпляя этого мальчика, а ты думаешь, что он оказался в Тени от усталости? Кыш отсюда! Дух приуныл со всей силы, и поплелся к выходу из библиотеки; пространстсво вокруг уже преображалось волей демоницы, и пришлось продраться через призрачную стену какого-то деревенского дома. — Карвер! Сколько можно тебя ждать! — сказала Желание не своим голосом, — Хватит валяться, одевайся, и мы идем на рынок! Храмовник вскинул голову и резко сел на стуле. — Мама? — Вставай, я сказала! — демоница замешкалась немного, подбирая нужные слова, – Или я позову отца. — Мама.. – повторил Карвер, встав со стула и подойдя поближе, – Мне приснилось, что ты умерла.. А я был уже взрослым, но ничего не смог сделать.. Как хорошо, что это был сон.. Желание задумчиво почесала хвостиком за ухом, пока храмовник обнимал её, уткнувшись в плечо. «Глупый смертный, Тень – как явь, жизнь – как сон. Я уже знаю, чего ты больше всего желаешь.»
В бесхозной Тени, верхом на странной формы коряге – наглядном проявлении творческого кризиса Зависти, – сидели демоны Гнева и Отчаяния. Перед ними прохаживалась, то и дело подпрыгивая, Демон Желания, выразительно жестикулирующая от переизбытка чувств: — Хотелка!? Говоришь, смертный назвал меня хотелкой? – она была искренне возмущена. – Я что, виновата, что у него такие убогие... хотелки? Сдались мне эти ваши храмовники! Я, может, выше всего этого! Я, может, хочу… котят топить! В крови хозяев! Подвиньтесь! – приказала она, и, не дожидаясь реакции, с размаху села между слушателями своего монолога. От её негодования Гнев начинал светиться ярче, постепенно накаляясь. — Ты осторожнее, перевозбудишь еще меня, – предупредил он. – Лучше, вон, к нему подвинься, – лавовый палец указал на Отчаяние, – этого давно уже ничего не возбуждает, кроме какого-то смертного, вокруг которого он вьется. — Вот сейчас вообще обидно было, – укоризненно сказало Отчаяние. — Ах так, да? – Желание вскочила на ноги, чуть не выронив грудь из миниатюрного золотого лифа. – Тебя-то он, небось, Отчаянькой называет! А меня, вон, даже Гневик не хочет! Боится перевозбудиться! Моровые Магистры, с кем я общаюсь? Полыхнув фиолетовым, она решительно развернулась, и направилась в сторону своих теневых владений. Отчаяние проводило её взглядом, тогда как Гнев тут же углубился в чтение своей странной «Книги Правды», где буквы появлялись сами собой, а мысли смертных легко можно было видеть даже тогда, когда те не спали. — Хорошо, что Желание большую часть времени занята, – задумчиво сказало Отчаяние, придвигаясь ближе, чтобы разглядеть текст. – А то я вчера, пока ждал своего смертного, слышал, как её «злой фиолетовой рогатой бабой» назвали… Тень немедленно огласилась душераздирающим воплем: «Я ВСЕ СЛЫШУ!!!!!!!!!!!!!!!!»
Грегор, время/место - квест "Разорванный круг", Право Уничтожения подписано, но храмовник колеблется, так как понимает, что оно означает смерть Ирвинга, Винн и других магов, намек на Грегор/Винн, возможен POV
«Право Уничтожения обяжет вас снести нам головы, защитники справедливости!» Едкая горечь, которую Рыцарю-командору приходилось слышать не раз, в схожих интерпретациях. Кошмарный сон храмовника, а не его сокровенные желания воплощались в этих словах, но вряд ли об этом думали говорившие их. Убить любимую женщину, близкого друга, собственного сына, будь он сейчас здесь, а не в Белом Шпиле, всех своих подопечных, одержимых или беззащитных, магов крови или испуганных детей. Люди за пределами башни не знают опасности, им угрожающей, и не узнают цены, которой будут спасены их жизни. «Благословенны те, кто встает против зла и скверны и не отступает..» Доза лириума, предписанная к приему после объявления Права Уничтожения, должна была выжечь из памяти всё.
м!Страж, Ирвинг, Грегор, Дункан. Будущий Серый Страж очень не хочет покидать Круг (тепло, спокойно, да и кормят бесплатно!) и изо всех сил сопротивляется попыткам вытащить его из башни. Н!
— Так вам нужны рекруты? — переспросил Ирвинг и тут же перешел на крик, — Виллиан! Выходи! Дрожащая в кабинете Первого Чародея занавеска выдавала Сурану даже не с головой, а с трясущимися от плача свитками под мышкой. — Н-не п-пойду! — затряс Сурана падавшей ему прямо на нос тоненькой рыжей косичкой. — Тебя в рекруты забирают, дитя, Стражем будешь, — вмешался Грегор, вспомнивший как новоиспеченный чародей еще ребенком цеплялся к Ирвингу за штаны и называл "деда" невзирая на человеческие уши, — Это большая честь для самых талантливых магов. "Самый талантливый" затрясся еще сильней, угрожая лишить Ирвинга последних казенных занавесок в кабинете путем их срывания. Предположительно на голову Грегору ибо тот стоял как раз над самой увесистой частью карниза, мечтая провалиться в дырку от этого за малым не упавшего в его сторону крепления. Не так позорно будет. — Не хочу! Амелл приложила ладонь ко лбу. Не понимает эльфенок своего счастья! Попытка Дункана закинув мага на плечо, утащить провалилась — вцепился в косяк. Потом убежал. Потом кричал. Потом... Неважно. Прозябает талант! — Подождите, он сейчас выйдет! Вот же негодный! Ирвинг достал из сундука переливающуюся синим бутылочку и начал читать заклинание рассеивания магии. Массивные кольца на занавесках судорожно задребезжали. Несчастный кусок ткани надорвался. Грегор философски-несчастно вздохнул. Бу-у-м-м! Удар шишечки от карниза пришелся по лбу. На бессознательном лице Грегора застыло подобие улыбки. Ирвинг кинулся исцелять пострадавшего. Сурана замотался в кусок оторванной ткани. Дункан с надеждой перевел взгляд на Солону. Рекрутов много не бывает.
Грегор, Ирвинг, Винн, любые другие маги/храмовники могут присутствовать. Один из учеников одержим демоном (обратимо/необратимо), и герои обсуждают возможные решения этой проблемы.
Губы лежащей на полу девочки беззвучно шевелились, повторяя чьи-то слова в неестественном сне. «Тебя никто не любит, тебе обрежут уши, эльфинажный кролик. Когда-то родители любили тебя, а ты искалечила их. Ты обратишь в прах все, к чему прикоснешься. Ты не хозяйка себе. Тебя никто не любит, тебе обрежут уши, эльфинажный кролик. Когда-то родители любили тебя, а ты…» Медиум вслух повторял за голосом из-за Завесы. Не за шепотом, намеками или намерением, а отчетливым голосом, - раньше ему не приходилось сталкиваться с подобным. — Эй! — Один из храмовников грубо одернул мага за плечо. Тот, на самом деле, был чуть ли не благодарен за это. — Ну, что скажешь? – спросил Грегор. Маг судорожно вздохнул. — Она... Сэр Грегор, я не хочу, чтобы мои слова были приговором. — То есть, она одержимая? – интонация вопроса Рыцаря-командора была утвердительной. — Вы... я думаю, сами видите, что... почти одержимая. — Чушь! Почти одержимый – это одержимый. – Грегор положил руку на рукоять меча. Маг проследил взглядом за этим движением, и поспешно добавил: — Эта ученица еще не полностью подконтрольна демону. Мы можем попробовать освободить её. Она ведь спит, просто напугана... в отчаянии. Её недавно забрали из эльфинажа, и... — Слишком много лишних слов, – жестом прервал его Грегор, а затем повернулся к стоящему рядом Ирвингу. – Первый чародей? Ирвинг, в задумчивости, пригладил бороду. — Он прав, Грегор. Пока девочка спит, и мы можем поддерживать этот сон, она не опасна. Мы должны успеть подготовить ритуал, раз другого выхода нет... — Он обвел взглядом присутствующих. — И тот, кто слышит голос демона, пойдет и сразится с ним в Тени.
м!Сурана, Алистер. Алистер уверен, что Сурана - эльфийская девочка и пытается дарить ему розочки. Сурана в ужасе и спит со сковородой в штанах, Морриган ничего не говорит потому что весело. Развязка на усмотрение автора.
— Хмм... А ведь пора ко мне в палатку, милая эльфийская девочка, — похабно протянул Алистер, помахивая розочкой. Сурана вскочил на спальнике. Нет, ну зачем он пошел в Стражи? Точно не похабные предложения во сне получать! Не зря говорят, бывшие храмовники — ненормальные. Ну или так его пугали в детстве в Круге. У костра ухмылялась Морриган, Алистер во сне сопел и причмокивал что-то про него и "вечную любовь". Чуть не вывалив из-под себя сковородку, Рамьин зевнул, попутно соображая, что если не решит эту проблему, то точно позволит отступнице зажарить себя на сковороде, не вынимая оную из-под пятой точки. ₪₪₪ — Вот тебе цветы, дорогая! — Спасибо, друг! — Алистер захлопал глазами, — я как раз подумал о букете Лелиане, ей такие нравятся. Серьезно, спасибо, выручил меня, страдающего по такой милой разбойнице парня! Под плач убегающего Стража маг пошел к просыпающейся Лелиане с довольной ухмылкой. Двух зайцев разом!
Исполнение №2, 163 словаИсполнение №2, 163 слова – Ну почему Сурана меня избегает? – жалобно спросил Алистер, подбросив пару хворостинок в костер. – Я ей розочки дарил, – раз. – Он загнул палец.
Морриган сочувственно кивнула. Губы ее дрожали.
– Подавал руку, когда мы садились в лодку на пристани Каленхад – два… Придерживал за талию на спусках на Глубинные тропы – три…
– Как ты советовала, пригласил на танец в «Укушенном дворянине» и даже… – Алистер покраснел. – Осмелился позвать в бордель. Конечно, это было, наверное, чересчур, я и сам не очень понимаю, чем там заниматься. Но ты же сказала, что я должен проявить мужественность, и я проявлял, как умел.
Морриган дружески потрепала Алистера по плечу, утирая слезящиеся от кашля глаза.
– Но все зря, Морри, все зря. Сурана меня сторонится, чем дальше, тем сильнее…
Алистер горестно вздохнул. Морриган всхлипнула в рукав.
«И ведь предупреждала же Хранительница, что все эти шемленские храмовники – пидорасы, – тревожно думал Алим Сурана, укладываясь спать в палатке и привычно привязывая к заду сковородку. – Но я же не думал, что она это буквально».
Алистер, Мэрик. АU к комиксам. Алистер все-таки спасает Мэрика и возвращает его домой. Мэрик в шоке от происходящего вокруг, все ж хорошо было, когда он уезжал. Если дико ужесточенный Алистер женат на Аноре при живом Логейне, то было бы круто, но не обязательно.
Алистер сидит на троне и хочет найти себе королеву, чтоб и положение укрепить и чтоб мозг не сильно выедала. Обращается за помощью к Серому Стражу. Страж гоняет своих подопечных следить за потенциальными королевами. Юмор.
Истязания казались очередным сном. С той разницей, что во снах никогда не было настолько активного взаимодействия с Тенью. Это, наверное, из-за лириума.
Сурана, проснувшийся после своих Истязаний буквально за час до Алистера, смущённо признался, что и вовсе Йована за демона принял. И, похоже, порывался выложить их общему приятелю, как оно там, несмотря на все запреты. И только присутствие Алистера его и останавливало. «Правильный ты наш», — всегда смеялись остальные. Алистер не спорил. Правильный. Возможно, не будь он магом — пошёл бы в храмовники.
Первый Чародей вручил им с Сураной мантии да посохи и вежливо выгнал провожать до комнаты гостя Башни, Дункана — Алистер его знал, он довольно часто заезжал в Круг, и всякий раз справлялся у Алистера, как его дела. Алистера это немного удивляло, но он всегда вежливо отвечал.
Сурана всю дорогу задумчиво чесал за ухом и даже шепнул Алистеру: «Чтоб Ирвинг с Грегором так при гостях ругались?». Алистер отмахнулся. Судя по всему, что говорил Дункан, на юге всё серьёзно. А значит, нужны маги. А значит, Грегор побушует просто для порядка. У них с Ирвингом — свои ритуалы длиною в годы, и нарушать их даже ради гостей они не станут. Тем более, что гость-то частый. Можно сказать, «свой».
А потом они наткнулись на бледного-бледного Йована.
— Я искал вас. Надо поговорить.
...«Да уж, я правильный, — думал впоследствии Алистер, выпуская из посоха Огненную вспышку в сторону стражников хранилища и слушая, как вздрагивает где-то рядом девица Йована. — Было бы неправильно рассказывать о них Ирвингу».
м!Кусланд/Анора, Кусланд — восемнадцатилетний пацан, абсолютно неуместная, по мнению Аноры, любовь к собственному малолетнему мужу. Страдания, внутренние монологи про педофилию и прочие выбивания головой пыли из стен, Н+, R желателен
Королева перевела взгляд обратно на супруга. Потом на гобелен в шатре (это лучше чем разглядывать юношу в одних панталонах!). Потом опять на эти чертовы ромашки (а венок он опять сплетет вместо диадемы?). Затем на улыбку молокосо... "муженька". И так каждый день. Вспомнив о том, как впервые на это улыбнулась, Анора едва не стукнула себя по лбу за глупость. О них уже наверняка пишут роман. "Юноша пылкий, королева мудрая..." Ужас! Где образ Рыцаря-Героя-Ферелдена? Этот милый дурачок... малолетний разгильдяй! его топчет. Букет вместо совещания! А она... Даже не попросила выкинуть! Улыбнулась... Отец, прости ее за... — Знаешь, поставь в вазу. Ту-дуду-ду-дууу!!! Ну вот, опять улыбается! Ох, стыд, а не королева. У него вместо девушки раньше секира была да антиванские романы, а она тут заглядывается. Смазливый, черт возьми, хоть на совет не пускай... Позор ей! — Ты хоть где их нашел? Айдан улыбнулся еще лучезарней, то есть глупей: — Да у колодца. Хочешь еще веночек? Безнадежный!
За всю их совместную с Кайланом жизнь тот приходил к ней в опочивальню от силы раз пять. Трезвым — лишь в первую брачную ночь. Он прислушивался к ней, доверял ей правление, даже уважал её. Но вот ночи проводить предпочитал с самыми легкомысленными эрлессами и тейрнами. Поэтому когда в народе пошёл слух, что королева бесплодна, то Анора даже выдохнула с облегчением. Такое объяснение и то было лучше, чем: «Король Кайлан избегает супружеского ложа, как малефикар храмовника». Когда Кусланд пришёл в спальню и на вторую ночь, то Анора восприняла это как должное. На третью — насторожилась. На четвёртую — всерьёз обеспокоилась. В очередную их Андрасте дай сил упомнить, какую по счёту ночь, — когда Кусланд задрал её сорочку и начал мелко целовать ноги от самых стоп, она ощутила внезапную дрожь в коленях и запаниковала. — Он всего лишь мальчишка, — сердито думала она, пока Айдан увлечённо мял её бёдра. — Ему лишь восемнадцать. Кусланд притянул её к себе и крепко поцеловал. Анора замешкалась, а затем, неожиданно для себя, ответила на поцелуй и охнула, когда проворные пальцы Айдана залезли дальше под подол сорочки и бельё. — Хорошо, пусть он и мальчишка, но знает, как обращаться с дамами, — мысленно признала Анора, а затем поинтересовалась вслух, — зачем всё это? — Как это зачем? — оторвался Кусланд от расцеловывания её шеи и ключиц. — Потому что вы моя супруга пред ликом Создателя. И чтобы нам было хорошо вместе. И чтобы у нас был наследник. А лучше целая орава наследников и наследниц. Он влажно поцеловал её в ложбинку меж грудей и взглянул на неё глазами, полными… восхищения? — Могу я, моя королева?.. — нерешительно потянул он завязку на её груди. — Можешь, — Анора сама развязала тесьму и стянула сорочку, помогая и ему избавиться от одежд, — конечно, ты можешь. И зови меня Анора. Хотя «моя королева» мне тоже нравится, — добавила она с неожиданной мягкостью. И когда она прижалась к Айдану, обвив его ногами, то в груди у неё сладко защемило.
Опыт научил Анору, что добропорядочные ферелденские аристократы в равных долях состоят из Щенячьей Харизмы, Благих Намерений и Необходимого Недостатка, и хотя первые два пункта в новом муже она обнаружила без труда, c третьим возникли проблемы. Кусланд не ходил по служанкам, чем несказанно огорчил весь младший состав дворцовой прислуги, еще помнивший любвеобильного Кайлана. Кусланд не транжирил казну на увеселения — если верить казначею он наоборот пополнял его после каждого приезда. Кусланд не оспаривал ее решения на людях, да и вообще не покушался на оговоренное разделение власти. И, что доводило Анору до холодного бешенства — он не заявлялся в ее спальню. Первые полгода ее это полностью устраивало, но время шло, служанки все громче перешептывались о героических подвигах ее мужа, и однажды она завистливо вздохнула вместе с ними. Анора твердо решила поговорить с супругом, но тот как раз вместе с Логейном спускал с лестницы чьего-то орлейского кузена. — Он плохо о тебе говорил. — Что вы сделали? — Пнули пару раз… — Немного ребра посчитали… — Вывихнули плечо… — Возможно, сломали нос… — Ущемили гордость… — Растоптали достоинство… — Вы неотесанные солдафоны! — Да, но тебе же нравится! — Скажем так, если у ворот на него случайно прольется ведро дегтя, я не буду рыдать! Наблюдая, как оба тут же бросились за ведром, Анора подумала, что приятно найти в своем муже маленький успокаивающий недостаток, и направилась отдохнуть в его спальню.
— А потом Делайла говорит: помнишь времена, хотели меня выдать за мерзкого Кусланда? А я говорю: странный у тебя вкус, Хоу, вот лично ее величеству я очень нравлюсь. — Наглая ложь. — А если спинку чесать перестану? — Тогда святая правда. Ты мною хвастаешься? — Имею право. Я женился на самой достойной женщине в стране. — А королевство тебе на сдачу досталось. — Ну да, а что не так-то? Мне за вас еще ребра помяли, когда тебе захотелось эффектно выйти из поместья Хоу. — Мммм… прости? — Да нет, я не жалуюсь. Но когда-нибудь все-таки придется ту тюрьму заново отстраивать.