— Всё есть яд, — с умным видом молвила Соль. — Зависит от того, в каких количествах, — подумав, возразил Картофель. — Да заткнитесь вы оба, — скорее устало, чем зло, выплюнуло Мясо, с громким шлепком приземлившееся подле Картофеля. — Нам в любом случае подыхать скоро, так почему бы не захватить с собой пару-тройку из этих… А-а-а! Договорить Мясо не успело — узловатая рука схватила его за шкварник и зашвырнула прямо в котёл с кипящей водой. — Мы все умрём! — заголосила молчавшая прежде Петрушка. — Не все, — севшим голосом, в котором явно проскальзывали нотки зависти, проговорил Картофель. — Соль, поди, выживет, то-то она спокойная такая, на философствование потянуло. Соль предпочла сделать вид, что не слышит, хотя внутренне злорадствовала. — Страшная какая смерть, — включилась Морковь. — Вот так вот заживо в котёл… — Это лучше, чем… — начал было Картофель и тут же онемел от страха — узловатая рука потянулась к нему. В руке явственно поблёскивал нож. — Извращенец! — завопил Картофель. — Урод ненормальный! Я меньше Мяса, зачем ты режешь меня?! Некоторое время бессвязные вопли резали ночную тишину, затем стихли. … — Нам никогда не отомстить им, никогда, — жалобно пропищала Петрушка. — Как знать, — ответила Соль. — Мы единственные выжившие, но это ненадолго. Соль не ответила, лишь таинственно заблестела в свете ночного костра, когда всё та же злокозненная рука потянулась к ней и высыпала в котёл с варевом. Всю. Петрушка зачарованно ждала своего часа. Теперь у неё была надежда.
— Алистер, что это?.. — судя по голосу, Лелиана была близка к памяти. Секунду назад она из чистого любопытства заглянула Алистеру за плечо и теперь торопливо пятилась, спотыкаясь о собственные ноги. — Судя по виду, грязь болотная, — из-за соседнего плеча Тейрина высунулась ушастая голова Зеврана. Эльф ловко увернулся от черпака, направленного ему в лоб. — По-моему, оно шевелится!.. — проговорила Элисса, гладя зеленеющую Лелиану между лопатками. — Да не «по-моему», а точно!!! Что ты изволил сотворить, ошибка эволюции природной?! — побледнела Морриган. Но будущий король не обращал внимания на возгласы ужаса и подозрительное шевеление непонятного цвета массы. В его голове до сих пор стояла страничка из поваренной книги: «Сырное фондю»…
Зевран/f!Табрис. Во время "сеанса антиванского массажа" Табрис мерещится Неларос. Нервный срыв. Неловкие утешения со стороны Зеврана. Понимание того, что прошлое никуда не делось. Ангст, даркфик, побольше психологизма.
Ей тепло, она почти засыпает — рукам, оглаживающим её спину, легко подчиниться. Позволить лепить радость из усталости. Руки точно такие, как ей придумалось, от силы в тонких пальцах до шершавых мозолей. Поцелуй в плечо — точно как ей мечталось. Светлые волосы щекочут кожу — она склоняет голову, трётся о макушку мужа щекой. — Неларос… Он замирает. Целует снова — легко, одно касание, и — отдаляется. — Что…? Она приподнимается, поворачивается. Замирает. Кожа его смуглее, чем нужно, волосы светлее, лицо похоже — но не те скулы, не те губы, и линии на щеке — как кровь. Только кровь должна быть не на лице, на груди, где меч шемлена… Она смотрит на грудь Не-Нелароса, смотрит на извивы татуировки, на белёсые шрамы — ни один не пересекает сердце.
Дышит с трудом. Плач и крик толкаются в горле, душат.
— П-прости.
Он качает головой. Пододвигается. Она всхлипывает — и он гладит её по голове, как незнакомого ребёнка, не обнимая.
— Яаа… яаа его не л-любила. А он всё равно… А я т-теперь… Сме-мешно, да? — Да, — говорит он. — Очень.
Она плачет, он осторожно привлекает её к себе. На них смотрят призраки тех, кого они не любили, но могли бы, пойди жизнь иначе.
— Сумасшедшая девчонка… Зачем тебе это? — мужчина спрашивает и знает, что не услышит ответа. Вместо слов девушка лишь прижимается ближе, касается горячей грудью груди воина, теперь такого же Стража, как она сама. Нависает над ним, оседлав его бёдра, почти заставляет откинуться на роскошную кровать. Мягкие губы дарят поцелуй, а привычные к мечу пальцы уже вовсю воюют с застёжками одежды. Сначала тейрн думал, что его сделали Стражем, только чтобы дать «искупить вину» и умереть героем, но когда пришла пора нанести удар, эта сумасшедшая Кусланд не стала дожидаться, бросилась к Архидемону бегом, вонзила меч с упоением, отыгрываясь за всё, что пришлось пережить. Она знала, что друзья провели ритуал, но всё равно не дала «предателю» тейрну рискнуть. Изящная рубашка уже откинута, полные, так и просящиеся в руки груди почти касаются лица, и мужчина не отказывает себе в удовольствие поцеловать нежную плоть. Девушка издаёт тихий стон удовольствия, а Логейн не к месту вспоминает, что он ей, вообще-то, в отцы годится. Но Кусланд этого уже не помнит, почти сдирает застёжки на его рубашке, урча как кошка. — Героям за подвиги положена награда, — на удивление аккуратные ноготки прошлись по груди мужчины, тон голоса воительницы был игривым, многообещающим, — я свою уже выбрала.
В комнате командора убраны все безделушки, оставшиеся от Хоу, висят новые шторы, вместо шёлкового ковра — шкуры. Мебель — дубовая, не та, что стояла раньше. И гобелены с вытканными зелёными ветвями, повторяющие узор на старом щите, стоящем на почётном месте. Словно можно превратить чужую комнату в частицу родного дома. Словно можно обмануть память. — Зачем тебе всё это? — спрашивает Логейн, проводя пальцами по царапинам на щите тейрна Ардала, деда Брайса. Он узнал бы эту реликвию из тысячи.
Элиссия замирает на пороге, не зная, что делать — выгнать незваного гостя или стерпеть вторжение.
Входит. Спрашивает в ответ, указывая на его дейнский доспех.
В банкетном зале по прежнему шумно. Слышаться вой, грохот и пьяные песенки гнома. Но здесь, двумя этажами выше в комнатах почётных гостей…не тихо, а приглушённо. И как-то напряжённо. Логейн не смотрит на Мерели. Его больше интересует облезлая ёлка за окном, и девушка этим пользуется — осторожно, почти бесшумно стягивает кожаный доспех, бросает в сторону от кровати и ложиться, принимая одновременно вызывающую и стеснённую позу. На щеках её горит лёгкий румянец и не ясно от чего, от испуга или от желания… Простояв почти полчаса в одной и той же скованной позе, Логейн оборачивается, подёргивая затёкшей шеей. Вид полуобнажённой леди Кусланд приводит его в шок и он даже отступает к окну. Она прекрасна, и она…ему почти как дочь. Нет, ближе дочери… — Мерели… — глухо и с дрожью говорит тейрн, несколько часов назад победивший дракона, — ты…зачем тебе это? Глаза леди Кусланд вспыхивают повелительным огнём. — Мы уже говорили об этом. Мы оба хотели этого и всё вышло так, как мы хотели. Остагар пройден… — на мгновенье девушка кажется несчастной, — Неужели и сейчас ты решишь отступить? — Никогда, — мужчина порывается вперёд, забыв обо всех терзавших его прежде мыслях. Она ему почти как дочь, нет, ближе дочери, а он никогда не хотел, чтоб его дочь была несчастна, так почему Мерели должна?.. И он целует её. В банкетном зале шумно. Но здесь этого уже не слышат.
мСС, Алистер. Фраза от СС во время битвы при Остагаре: "Он не может умереть! И знаешь почему?! Потому что он свободен. А человек, который свободен, никогда не умрёт!"
Алистер нервничает, сам не понимая того. Бежит по мосту, и нет-нет, но оглядывается на поле битвы, пытаясь углядеть там кого-то. Я вижу это так же ясно, как и то, что он думает не о выполнении поставленной перед нами задачи, а о судьбе учителя. Как только мы добежали до места, где катапульты порождений не грозили размолоть нас в кашу, я дёрнул его за плечо, разворачивая к себе. — Парень, ты психуешь из-за Дункана?
Он отрицает, но я же вижу…
— Слушай, то, что нам дали такое простое задание — это не повод относиться к нему кое-как. От этого зависят жизни многих. — Но почему именно мы? Мы же Серые Стражи, мы должны убивать порождений, а не зажигать фонарики…
Он не смотрит на меня, он смотрит в сторону бойни, судорожно сжимая в кулаке петлю щита, словно его взгляд способен защитить сражающихся.
Меня это почему-то злит. Встряхиваю парня за плечи, чтобы он посмотрел на меня.
— Я боюсь, что он умрёт, — вдруг отвечает он, и у меня невольно разжимаются руки. — А у меня, кроме Дункана, никого нет. — Нет! Нет же! Он не может умереть! И знаешь почему?! Потому что он свободен. А человек, который свободен, никогда не умрёт! Дункан сам выбрал бой в авангарде — это его сознательный выбор. И если помнишь, он сказал, что если мы быстро справимся, то успеем присоединиться к нему в бою.
Парень бросает последний взгляд на поле боя, проверяет, легко ли выходит меч из ножен. Оглядывается на меня, и на его лице мелькает лёгкое удивление.
— И долго ты собираешься тут торчать? — энергично спрашивает он. — Огонь в Башне сам не зажжётся!
— С такой тактикой только на пару тупых генлоков идти, — ворчит себе под нос Алистер по пути к Башне Ишала, то и дело оглядываясь на поле боя.
Амелл молчит. Он ни черта не понимает в тактике.
— Конец нам, — говорит запыхавшийся и взмокший арбалетчик, утирая рукой лоб. — И королю нашему славному конец...
Амелл хмурится.
— Видит Создатель, король не переживёт этот бой, — вторит третий солдат. — Это было понятно сразу. Эх, почто он тейрна Логейна не послушал!
Амелл вздыхает, переводит дух от бега.
— Как же мы, проклятье, поможем Дункану, поможем королю, находясь все вчетвером у сигнального огня? — Злится Алистер. На порождений тьмы, на Мор, на Кайлана даже. На себя.
— Кайлан не умрёт, — как-то глухо произносит Амелл. Глухо, но уверенно.
— Что пользы зря надеяться! — отмахивается арбалетчик, а в глазах его отчаяние и безнадёга.
— Да слушайте же! — восклицает Амелл, хватая посохом о землю. — Не умрёт он! Не умрёт! Слышите? Он жить будет, и Ферелденом дальше править, как правил, а вы все ещё будете пить за здоровье сына его, на смерть ради него пойдёте, как сейчас пошли! — Амелл обводит их всех взглядом. Глаза у него дурные. — Вы же видели Кайлана. Он просто не может умереть! И знаете, почему?! Потому что он свободен. А человек, который свободен, никогда не умрёт!
Алистер не говорит ни слова, когда спустя несколько дней он, Дайлен и лесная ведьма из Диких земель стоят под трупом короля. Серые Стражи лишь преклоняют колени. Синхронно. И молча.
Единственное, что Морриган смогла себе позволить — исподтишка брошенный Амеллу взгляд с молчаливой мольбой выручить её из этой передряги. Но маг лишь пожал плечами — раз уж проиграл в карты желание, исполнить его — вопрос чести. — Дайте подумать… — Лелиана возвела глаза к небу и пальцем дотронулась до подбородка. — Она могла бы станцевать для нас без одежды, — подсказал Зевран. — Ты что, столько комаров, — заметила Винн голосом заботливой бабушки. Было очевидно, что она издевается. Морриган тихонько зарычала. — Как насчёт прогулки по улицам Денерима в облачении сёстры Церкви? — просияла Лелиана. Морриган посмотрела на Амелла так, что маг невольно сглотнул. «Ещё хоть раз мне предложишь к „веселью“ вашему присоединиться, — зазвенел её гневный голос у парня в голове, — и Архидемона сражать никто не будет. Не может пепел меч держать иль посох». Амелл всё понял.
Они идут в церковных робах, словно в коконе невидимости. Никто не оборачивается в след, не пялится на грудь. Стражник, в спешке вылетев из-за угла, бросает на бегу «прости, сестра», даже не посмотрев, в кого врезался. — Это колдовство? — спрашивает поражённая Морриган у бардессы. — Почти. Это искусство маскировки.
Колдунья не верит своим глазам. Их пускают в крепость. По первому слову Лелианы зовут коменданта. Тот, скрипя зубами, разрешает поговорить с заключёнными. Тюремщик разводит руками «понимаю, исповедь» и выходит прочь.
Как хорошо, думает Морриган, что именно Лелиана выиграла в карты. Ей страшно представить какую маскировку придумали бы Зевран или Стэн.
Флемет. Ведьма Диких Земель. Аша’Белланар. «Старая карга, которая много болтает». Люди настолько наивны и примитивны в своих суждениях и помыслах... Они с радостью вешают на окружающих ярлыки, лишь раз взглянув, лишь раз окинув быстрым взглядом. Мало-помалу заканчивается одна эпоха, эпоха Древних Богов. Интересно, куда приведёт эта дорога человечество? Что ж, действительно. Стоит прыгнуть в пропасть, чтобы понять – умеешь ли ты летать? Вы уничтожаете их, единственное нерушимое прошлое, единственное, что могло созидать, если бы не было извращено вашими предками. Невольно начинаешь задумываться – а придёт ли конец твоей эпохе, эпохе легенд и сказок, порой страшных, но от этого не менее значимых. Какая судьба уготована тебе? Слишком много вопросов и так мало ответов! Время – лучший хранитель тайн. После Смерти, конечно...
Стэн, Лелиана, Винн, намек на ф!Страж/Лелиана. В Денериме праздник летнего солнцестояния с котятками, печеньками и всеми вытекающими. Стэн в очередной раз палится, что он "большой добряк".
— Тише! Спугнёшь! — шикнула бардесса. Пристроившись на развилке старого дерева, она напоминала белку. Именно с этим зверьком Лелиану сравнивала Махариэль, когда они оставались наедине в палатке. В последнее время это случалось всё реже, но бардесса находила для себя множество не менее интересных занятий. Вот как сейчас. В Денериме вовсю отмечали самый длинный день в году. Весело хлопали на ветру полотнища пёстрых шатров, со многих прилавков доносились аппетитные ароматы. Рекой лилась «Солнечная коса». И не только. Винн уже успела продегустировать пару сортов неплохого вина, извлечённого из погребов по случаю праздника. Теперь пожилой женщине пришлось прислониться к стволу дерева, на котором восседала Лелиана. Из домика, в саду которого они расположились, доносился радостный мабарий лай и чудовищный грохот. Старушка, опрометчиво попросившая Махариэль помочь избавиться от ужасных крыс, ретировалась к соседке. — Всегда приятно смотреть на тренировки! Разворот… Удар… — глаза Лелианы восторженно горели. — Замах… Котёнок, наконец, сцапал венчик растрёпанного цветка на длинном стебле, которым с ним играл кунари. Удовлетворённо кивнув, мужчина взял с подноса, оставленного гостям добросердечной хозяйкой дома, очередное печенье. И закашлялся, поперхнувшись, услышав знакомый звонкий смех. Испепеляющий взгляд на рыжую нахалку никакого впечатления не произвёл. К её колокольчиковому смеху прибавился звук другого, более сдержанного. — Не будь таким серьёзным. На празднике положено веселиться, — тоном строгой учительницы произнесла Винн и снова рассмеялась. — «Весельчак» звучит даже лучше чем «добряк», — Лелиана болтала ногами, не торопясь спускаться в пределы досягаемости смущённого воина. «Сговорились», — мрачно подумал Стэн, демонстративно отворачиваясь от веселящихся женщин. Котёнок на коленях кунари дожёвывал цветок.
— Алистер, иди сюда, — в глазах тринадцатилетнего Тегана появляются лукавые огоньки. В толстой зимней куртке, под которой угадывается присутствие не менее полудюжины всевозможных кафтанчиков, он напоминает Алистеру пирожок из слоёного теста. Алистеру семь, и он, заточённый в такую же тюрьму из тёплой одежды, двигается медленно, переваливаясь с ноги на ногу и стараясь не шлёпнуться в снег. — Знаешь, что будет, если лизнуть столб на морозе? Алистер мотает головой. На лице Тегана расплывается улыбка. — Прилетит Фея Зимы и выполнит любое твоё желание! Алистер приходит в восторг. Он как раз мечтал о новой деревянной лошадке.
Приносим свои извинения за некоторую задержку с приемом 2 части заявок.
Вторая часть приема на 3-й тур состоится сегодня 10.07.2011, в 20-00 (МСК).
UPD. Эхем. Граждане, заявки-то где?)))
Вторая часть приема заявок НАЧАЛАСЬ!
Dragon Age: 8 заявок Mass Effect: 5 заявок Neverwinter Nights: 5 заявок Star Wars: Knights of the Old Republic: 3 заявок Baldur's Gate: 3 заявки
Заявка включает в себя: читать дальше1. Название фэндома 2. Персонажей (и)ли пейринг (персонажи перечисляются через запятую, пейринг обозначается слэшем) 3. Ключевое условие (цитату откуда-либо, фразу, ситуацию, которые хочет увидеть заказчик, можно ссылку на арт, по которому хотите однострочник) 4. Особые условия или пожелания, конкретизирующие желания заказчика относительно исполнения. Такими условиями могут быть: юмор, не юмор, ангст, не ангст, ООС (характер персонажа не соответствует канону), АУ (альтернативная реальность), М! или Ж! (такое условие ставится перед именем персонажа, если вы, вопреки канону, хотите увидеть его девочкой или мальчиком, или указываете на пол ГГ)
ВАЖНО!!! Очень просим писать заявки в одну строку по следующей форме: (Фандом), (Персонажи), (Ключевое слово), (Особые условия)
Dragon Age: 25 заявок Mass Effect: 10 заявок Neverwinter Nights: 10 заявок Star Wars: Knights of the Old Republic: 5 заявок Baldur's Gate: 3 заявки
Убедительная просьба: имейте совесть и оставляйте не более 2-х (или 3-х, если что-то оригинальное) заявок - другим тоже хочется поучаствовать. Спасибо за понимание.
Заявка включает в себя: читать дальше1. Название фэндома 2. Персонажей (и)ли пейринг (персонажи перечисляются через запятую, пейринг обозначается слэшем) 3. Ключевое условие (цитату откуда-либо, фразу, ситуацию, которые хочет увидеть заказчик, можно ссылку на арт, по которому хотите однострочник) 4. Особые условия или пожелания, конкретизирующие желания заказчика относительно исполнения. Такими условиями могут быть: юмор, не юмор, ангст, не ангст, ООС (характер персонажа не соответствует канону), АУ (альтернативная реальность), М! или Ж! (такое условие ставится перед именем персонажа, если вы, вопреки канону, хотите увидеть его девочкой или мальчиком, или указываете на пол ГГ)
ВАЖНО!!! Очень просим писать заявки в одну строку по следующей форме: (Фандом), (Персонажи), (Ключевое слово), (Особые условия)
А тем временем во втором туре выполнено 72 заявки из 75, что означает приближение нового круга. Есть предложение открыть прием 9 июля в субботу в 13:00 по Москве, то есть завтра. Всем ли удобно? Голосуем!
Выбираясь из палатки предводительницы отряда, Эдвин был страшно доволен собой. Он выглядел, как обожравшийся дармовой сметаны котяра — ровно до того момента, как на него легла огромная тень берсеркера из Рашемена. — Маг! — прогудел Минск. — Что ты сделал с нашим командиром?! Эдвин, как всегда, был преисполнен чувства собственной значимости — только поэтому суровый вид Минска и оседлавшего его лысину хомяка не вызвал у него приступ безудержного хохота. — Ничего такого, что бы ей не понравилось, — самодовольно ухмыльнулся маг. — Отчего же она так кричала? — Не твоего ума дело, тупица. Уж он-то точно не способен заставить женщину кричать от чего-то иного, кроме ужаса и отвращения. — Мы с Бу не верим тебе. Ты ответишь за своё преступление, маг! — Какое ещё преступление, дуби… Аааааа! Уберите! Уберитеснимите его с меня!… — Зло всегда будет наказано. Мы с Бу позаботимся об этом, — удовлетворённо улыбнулся Минск, наблюдая, как Эдвин носится по лагерю в безуспешной попытке стряхнуть с себя вершившего суровое правосудие хомяка.
— Каков твой выбор? — … Солар безразлично глядит на меня тускло мерцающими глазами. У неё впереди целая вечность, а то и не одна — торопить меня с ответом солнечному ангелу незачем. Но определяться всё же надо. «Ха… Проще сказать, чем сделать», — нервно покусываю губу. Над ответом я размышляла не год и не два — с того момента, как узнала о своём наследстве — однако решиться так и не сумела. Мне нет нужды оборачиваться, чтобы взглянуть на спутников — я вполне могу предугадать их мысли. Имоэн, дорогая сестрёнка, хочет, чтобы я осталась человеком — скверна в нашей крови всегда пугала её. Викония считает смертную часть сущности небольшой платой за божественную силу. Минск, пожалуй, согласится с любым выбором — его абсолютная вера в мою непогрешимость меня же порой здорово пугает. Хаер’Далис… вот уж, наверное, единственный, кто никогда не пытается навязывать мне своё мнение — ему вполне хватает хаоса, идущего за мной по пятам. «Да что бы вы все понимали…» — думаю я со смесью нежности и раздражения. Нехорошо, конечно, обманывать ожидания, но неужели кто-то всерьёз рассчитывает, что, делая этот выбор, я буду опираться на чужое мнение? Слегка скосив взгляд, я смотрю на последнего своего спутника. Вот он, пожалуй, поймёт. Единственный из всех. Трудно вообразить путь более извилистый, чем тот, которым прошёл он — от беспризорного ребёнка до почти всемогущего полубога и потом — до бесплотного призрака; от главного действующего лица моих ночных кошмаров до близкого друга. В общем-то, он и Имоэн действительно стали моей семьёй. Что никоим образом не освобождает меня от необходимости дать свой ответ. Которого у меня нет. «Истина состоит в том, что здесь нет правильного решения. Каждый выбор заключается в отказе от какой-то части себя. Истина в том, что скверна — это я. В том, что Слэер — не менее правдивый мой облик, чем молчаливая полуэльфийка, к которой вы все привыкли. Какую часть себя я должна убить, чтобы позволить жить другой? От каких снов отказаться? Правильного выбора нет. Я пожалею о любом». Пару минут я вдумчиво разглядываю печально известный Трон Баала. Потом всё же решаю обернуться. Мои спутники, мои друзья, моя семья. Возможно, об этом выборе я пожалею немного меньше. — Я отказываюсь от своей божественной сущности, Солар. И моя душа разрывается.
Это... неожиданный вопрос А то. Я вообще неожиданный. Никто не принимает всерьёз соплю-мага, а я раз - и Остановку Времени. И метеорами сверху. Внезапно. “И тут внезапно ты!” как говорит Саревок.
Все до тебя спрашивали о сохранении личности. Это потому что они были серьёзные. Как Саревок. К власти десятилетиями шли, ночей не спали, о силе своей думали. А во мне она сама завелась. И выросла. И теперь я не знаю что с ней такой делать, а ты мне предлагаешь...
Другую силу. Ну да. Мандат... смерть и убийства. Я умею убивать, и даже умирать немного тоже, но быть этим - я не смогу. Только не оставшись самим внезапным собой. Вы же по папе моему будете ностальгировать, я вам такое устрою! из лучших побуждений. А я не хочу... устраивать. Я хочу чтобы боли от смерти и убийств стало меньше, я хочу не делать ошибок. Ты меня сможешь так изменить, чтобы я не делал ошибок, а?
Ты умрёшь и переродишься. Можешь значит? Тогда отлично! Тогда давай.
Ты умрёшь и переродишься. Ну так богу смерти оно как бы и положено, нет? Давай, тогда. Сейчас. Пока я не переду...
— Ты мог бы использовать Кузницу в собственных целях, — обратился к Ревану Кандерус. — Уничтожать такой ценный инструмент — неоправданное благородство. — Один раз я уже пробовал, — отрезал Реван. — Но зато!.. Зато у меня есть трофей. Вы такого-то и не видали. — Да чтоб я сдох, — выдохнул Биндо, — если это не самое лучшее вино в нашей далёкой-предалекой Галактике! — Малак любил выпить, — пояснил бывший владыка ситхов. — Я его от этой пагубной привычки отучил — железная челюсть-то, чай, ржавеет, — но запасы остались. За победу! — Наложницы хозяина, возможно, тоже захотят присоединиться, — заметил НК-47. — «Наложницы» пошли по магазинам, — вздохнул Карт. — Только мы приземлились, их и след простыл. — Бабы, — фыркнул Кандерус. — Наливай-ка! Они выпили за победу, потом за «Чёрного ястреба», за Светлую сторону силы и за Тёмную, за «баб», за верных дроидов, за ракатанцев, за вуки, по традиции — за здоровье, за ситхов и за джедаев, а после снова за вуки — попросту говоря, пили за что угодно, лишь бы не пустели стаканы.
— Налей ещё, — не совсем уверенно попросил Реван Заалбара. Вуки пророкотал в ответ что-то невразумительное: в состоянии сильного подпития лорд ситхов уже не мог понимать чужие языки. Но было понятно: Заалбар считает, что Ревану на сегодня хватит. — Ты меня уважаешь? Я ж говорил — никто из вас... никто меня не перепьёт! Заалбар зарычал, и это значило: «Мы ещё посмотрим».
Когда T3-M4 выкатился на мостик и увидел, как спят вповалку мандалорианец, вуки, пилот, бывший владыка ситхов, мудрый Биндо и проржавевший дроид, ему оставалось лишь восторженно пробибикать в знак своего превосходства. Некоторые бутылки, к тому же, были еще целёхоньки.
— Ты похожа на мандалорку, — говорит он неожиданно. Она отрывается от починки меча и поднимает брови. Для мандалорца это редкий комплимент. Он усмехается и поясняет: — Ты слишком хороший воин… — Для аруэти, ты хочешь сказать? — поддевает она. — Хм. Не думаю, что бескар’гам мне пойдёт. — Ха! Ты знаешь мандо’а? — Немного, — она не помнит, странно, действительно не помнит, откуда, но беспечно пожимает плечами. — Во время войны полезно знать язык врага. — Это дальновидно, — соглашается он. Она хмыкает. Мандалорцы любят практичность. Но он вдруг добавляет: — Это одно из шести деяний. Если ты знаешь мандо’а, то уже можешь считать себя мандалоркой на одну шестую. Она молча смотрит на него. Странный разговор, неподходящее время, чтобы вербовать сторонников. Или… она пытается вспомнить, что ей известно о мандалорских традициях ухаживания. Ну, если сейчас он предложит ей вместе поохотиться, это будет что-то значить, ха! — Хотя джедаи тоже бывают хорошими воинами, — признаёт он задумчиво и несколько неохотно. — Во всяком случае, такие, как Реван. Помню как-то раз… Она недовольно фыркает и возвращается к работе. Реван то, Реван сё… сколько можно восхищаться каким-то мёртвым ситхом? Начало разговора ей больше понравилось. — Ди’кут, — произносит она слишком тихо, чтобы он мог услышать.
Так странно смотреть на мёртвое тело рыжей охотницы. Они хорошо проводили время, играя в салки. Ханхарр её догнал. Охотница проиграла. —Ты должна была убить меня. Когда была возможность. — Вуки укоризненно посмотрел на труп женщины и присел рядом. Жаль. Ему действительно было с ней весело. Не подходящее для охотницы место. Совсем не подходящее. Мёртвая планета недостойна стать кладбищем для мандалорки. Но тащить на себе труп, когда землю трясёт в лихорадке, и вот-вот всё обрушится, глупо. Ханхарр погладил рыжие волосы Миры, стараясь запомнить запах и приставил ко лбу охотницы нож. Он оставит труп, но унесёт память в более подходящее место.
По меркам людей, Изгнанница была красива. И своей красотой она пользовалась осознанно и с удовольствием. Вероятно, женщина считала, что её мимолётные развлечения никому не мешают, а то и вовсе неизвестны. Не технику! Он регулирует камеры: уже на второй раз нужно было отключить напрочь! Он помогает Т3-М4 справляться с мелкими неполадками в памяти!
И сегодня пришла его очередь. — Бао-Дур, я не уделяю тебе внимания. Мы так и не стали друзьями за это время. — Нет, генерал, стали, — улыбнулся забрак, отодвигаясь. — Я не могу считать мужчину своим другом пока не пересплю с ним. — Я не могу считать шлюху командиром.
Проблема в том, что к нему совершенно невозможно подступиться. Нет, всё хорошо до тех пор, пока Бао-Дур говорит, Изгнанница ему отвечает. Да, на тебя смотрят, разговор идёт. Ещё лучше работает схема «Изгнанница приказывает - Бао-Дур исполняет». Идеально - без вопросов, без упрёка. Но! Стоит заговорить Изгнаннице, у Бао-Дура начинается ремонтная почесотка. Ты и предложения не успеваешь закончить, а всё внимание забрака уже отобрано у тебя воон тем подозрительным проводком. "Генералы не разговаривают". Да, генералы знают. Но что делать Изгнаннице? Как быть, когда столь давно вынашиваемые слова ты рискуешь договаривать уже в рогатый затылок? Когда часто, очень часто тебя разрывает между желанием треснуть по рогатому же непрошибаемому лбу и желанием без лишних слов накинуться с целью зацеловать? Тогда, в конце-концов, к тебе приходит отчаяние. Тогда даже внезапно вырвавшаяся фраза: — Я не могу считать мужчину своим другом, пока не пересплю с ним! — тебя лично в ужас уже не приводит. И всё же... …удар сердца… Стоит, смотрит. …второй... Согласен? Затылок-проводочки? Что!? …третий… Вздыхает, качает головой: - Простите, генерал. Это я починить не смогу.