- Кажется, я уже не первый раз говорю вам "нет". Вы правда считаете, что я вдруг передумаю?! Варрик держался из последних сил, чтобы не удариться в неприличные высказывания и не послать этого аристократишку на все четыре стороны, желательно - пинком с ноги. Уже который день он заявляется со своими идиотскими требованиями о компенсации за утерянный груз, виной чему были даже не кретины в порту, неспособные прочитать нормально документацию, а бандиты! Какое он имеет отношение к ворам?! - Но это же, - уже фактически завизжал аристократ, в обвиняющем жесте указывая на него пальцем, - в вашей ответственности держать город в безопасности, и вы с ней не справляетесь!... Варрик не сразу понял, что резкий треск был вовсе не от его пальцев, сжимающих подлокотники, а в воздухе над столом. Затем его ослепила вспышка зеленого света - света, который он не видел уже очень давно - и потому он мог только слышать оглушительный грохот и последовавший болезненный стон аристократа. Вспышка исчезла так же быстро, как и появилась, и, проморгавшись, Варрик Тетрас, знаменитый писатель и новый Наместник Киркволла, потерял дар речи. Поверх разломанного кресла, прямиком на стонущем от боли аристократе, восседал Защитник Киркволла Гаррет Хоук и, будто он вовсе и не пропадал на гребаный год в Тени, потирал ушибленный зад и улыбался. - Кажется, я немного помешал, да? Варрик поморгал, вспомнил, как дышать, хотел было даже ущипнуть себя за что-нибудь, но передумал. С трудом собрав себя обратно, он смог только выдавить сквозь жалкий смешок: - Ты даже не представляешь, насколько ты вовремя. Голос его предательски дрожал.
Утро над Скайхолдом – чернее ночи. Варрик идет по коридору, вслушиваясь в звук собственных шагов. Мешок оттягивает руку, но Варрику и в голову не придет его бросить.
В мешке – подарки.
Варрик терпеливо обходит все двери, обивает пороги. Нужно успеть раздать все до рассвета. Он не знает почему, но это важно. Каждому – свой подарок.
В опочивальне Вивьен Варрик оставляет бычье сердце. Свежее, только что с бойни. С вырезанной сердцевиной, остро и пряно пахнущее кровью. Оно оставляет смазанный след на шелковых простынях, и Вивьен стонет во сне, но не просыпается. А Варрик отправляется дальше.
Инквизитору Варрик дарит повязку. Полоску ткани из некрашеного полотна. Инквизитор слепа, и не желает прозреть – ей пригодится.
Лелиане Варрик кладет щепотку праха. Серого, жирно поблескивающего в лунном свете. Комната тайного канцлера пуста, но Варрик не хочет знать, где та проводит ночи.
Дориан получает горсть старых монет. Тевинтерская чеканка, тусклый профиль на позеленевшем металле. Старые, но все еще ценные, если счистить грязный налет. Если пожелать его счистить.
Для Жозефины – игральная карта со стертым рисунком. Для Кассандры – венец. Коулу – запятнанная кровью рубаха. Соласу – собачья шкура.
Железный Бык получает в дар кнут. Гибкий, тяжелый, с оплетенной рукоятью. Раздвоенный кончик с шипами тверд от высохшей крови.
Полированная маска предназначена Блэкволлу. Безглазая, кричаще яркая и блестящая. Но если взглянуть поближе, становится ясно: то не металл, лишь выкрашенный картон.
Каллену Варрик кладет под кровать игрушечный меч из гнилой, траченой жучком деревяшки.
Себе же Варрик оставляет мешок. Пустой – опустошенный, как и он сам. Покончив с подарками, Варрик идет к себе, садится в кресло и ждет рассвета.
Один из них, наблюдая за муками пленницы, шептал женское имя, никому не знакомое. Другой в забытьи прижимал руки к собственному рту, когда чужое лицо шло трещинами. Третий хотел сказать, но смысл нужных слов ускользал. Общая беда — они еще помнили, но уже переставали понимать. Его прорвало, лишь когда четвертый из них обратился к преображенной: — Слышишь Зов? Ты должна родить детей, что пойдут за ним, должна направить их, указать им, сказать им, ты должна… Только тогда — он вспомнил. И, обхватив ладонями серое женское лицо, произнес: — Ты должна любить их. Как мать. И она заплакала.
Наг уснул. Броска уперла руки в боки. На второго нага ее недовольный взгляд не произвел никакого впечатления, и объясняться он здесь за свое присутствие явно не желал. Яльгарна подозревала, что все происходящее явно могло быть в отместку за ее "Да ебала я вашу хреновую жрачку! И пойло у вас разбавленное, мхи дырозадые!" Нет, она конечно могла потратиться на посыльного и позвать сюда Лелиану, чтоб сказать ей, что эта вот парочка готова разнообразить их отношения... Но Шмоплза нужно было уважать. Точнее, чувства "Лисички" по отношению к питомцу. Из-за них собратьев Шмоплза есть не перестали, конечно. Но делалось это отныне тайно, ибо уплеталось с бешеной скоростью. Наг на такое издавал подозрительные писки, гномка готова была пригрозить ему за такое той же участью... Только вот ласково щебечущая с ним бардесса останавливала ее от этого. Да и не только от поедания нагов, но это уже другая история... За сарказм Санги девушка предпочла отплатить той же монетой: — Ээээй, кто там у дверей столбом торчит! Тащите еще двоих, я оставшееся жаркое с собой заберу! Поднявшаяся в коридоре суматоха несказанно ее порадовала. Уснувшие наги беспокойно дернули лапками во сне.
Все готово, Инквизитор, я знаю, вам понравится. Идемте со мной. Да, сейчас, нет, не ждет. Вам нужно это увидеть. Это было непросто, очень непросто, но я все сделал, как вы хотели. Сюда, прошу вас. Дайте мне руку, тут расстелен брезент, не поскользнитесь. Да, так, держитесь за мой рукав. Тут неприбрано, но я так торопился. Проклятые мухи. Знаете, я ведь должен просить прощения – что не смог раньше выполнить ваше задание. Не столь искусен оказался, для такой-то работы. Но – мне повезло. Запах? Нет, не чувствую. Привык, должно быть, столько времени не выходя наружу. Наверное от меня самого несет как от скотомогильника летом. Придется тут все хорошенько вычистить – позже, после того, как вы посмотрите. Потому что, я же должен буду закончить, чтобы все получилось, как надо. Что это такое, говорите? Я потом разъясню, если хотите. Умоляю, подождите, не отвлекайтесь, это важно. Что я говорил? Смотрите. Так вот, я пытался. Выточить тело было несложно, тулово я отполировал и приладил шарниры. Видите вон те заготовки? Это должны были быть руки. Я много их сделал, сбился со счету на пятом десятке. Как же сложно выточить ноги! Тело имеет пропорции, вы знали? В дереве нет этих линий. Оно неуступчиво и угловато, оно твердое и холодное, как и резец в моей ладони. Оно не живое, Инквизитор, и не станет живым, даже посаженное на сотни шарниров. Но я пытался. Снова и снова. Видите рану? Рука дрогнула. Но хуже всего – голова. Нет, не моя; да, и я рад, что развеселил вас. Видите ли, Эвелин, вырезать голову я так и не смог. Но я знал, что хочу. Плоть. Мне нужна была плоть, кожа, живая, податливо мнущаяся в моих пальцах. Чтобы я мог взять слепок глаз, носа, губ, подбородка – и перенести на поверхность болванки. Она как холст, пустая и серая, а мне нужны были краски и мягкий рельеф. Я потом вымою стены и пол, Инквизитор, потом, мне не мешает, подсохло… И мне удался мой замысел! Я сделал лучше! Я снял мерку и выточил безупречную форму. А потом просто снял кожу с образца и обтянул ею новую голову. Видите, как отчетливо видны все детали. Кожа немного загрубела – мне пришлось подержать ее в дубильном растворе, чтобы она не расползалась от гноя, но это не страшно. Не отличить с двух шагов, согласитесь Брови, кончик носа, ямочка на подбородке. Командор как живой, того и гляди, встанет, пошатываясь на деревянных ногах, взмахнет деревянной рукой. Но зато теперь никуда не уйдет, не покинет Скайхолд, не уведет своих солдат. И не оставит вас, Инквизитор. Почему вы молчите, Эвелин? Вы недовольны? Но почему? Взгляните на эти пропорции, они безупречны. Рост, стать, разворот плеч. Имея тело, работать стало намного легче. Я отделил конечности, срезал мышцы и жир, выварил кости. Вот они, глядите, какие холодные, гладкие. Прикоснитесь, не бойтесь. Как дерево. Точно такие же, как дерево. Основа моей конструкции, ее костяк. Слышите, Инквизитор? Теперь я могу сделать для вас столько тел, сколько прикажете. Вы прикажете? Скажите же что-нибудь. Когда вы так молчите, я начинаю бояться. Да, с телами вопрос решен. Но вот головы… с ними хуже. Мне нужны еще образцы, множество образцов. И кожа с их лиц. Что с вами, Инквизитор, почему вы кричите?..
Когда Том в качестве прощания с прежней жизнью решил избавиться от опостылевших бороды и усов, он не думал, что главной сложностью будут отнюдь не брезгливые взгляды и презрительное фырканье. Шёпотки и хихиканье служанок, вначале принятые за издевательские, обернулись кокетливыми просьбами помочь перетащить тяжести и обещаниями закормить булочками. Милая Жозефина при виде него чуть не выронила свой планшетник и зарумянилась как юная дебютантка, впервые появившаяся на столичном балу. Дориан приподнял изящно выщипанную бровь. Железный Бык присвистнул вслед. Варрик поперхнулся элем. Мадам де Фер позволила своим глазам распахнуться чуть шире, чем того требовали приличия. Остальная часть Скайхолда высыпала во внутренний дворик, когда Том решил пойти размяться к тренировочным манекенам. Люди толпились и чуть ли не тыкали пальцами, а некоторые пытливо заглядывали в лицо или нахмуренно морщили лоб. Но усиленно стараясь не обращать внимание на ажиотаж вокруг себя, Том всё равно не мог не услышать, как Сэра, приподнявшись на мысках к уху Кассандры, шёпотом произнесла: «Вот бы и тебе сбрить».
Бетани-Страж, Гаррет Хоук-воин, встреча после возвращения из Тени, сонгфик на Сплин, "Небо в алмазах", попытка вспомнить что-либо приятное из прошлого. Н-
Бетани, Андерс, Варрик, м!Хоук, другие персы из пати - опционально, пародия на сказку "1000 и 1 ночи", можно на того же Алладина, хоть из оригинала, хоть диснеевского. Н!
АУ с системой DnD, ГГ-волшебник на отдыхе лихорадочно зубрит заклинания заново и гадает, какие ему понадобятся до следующего привала, комментарии партии приветствуются.
Они отбились от очередного отряда Порождений, завернули за угол подгорного коридора — пусто. Воспользовавшись передышкой, Дайлен, потративший несколько ценных заклинаний, достал книгу магии. Надо было их восстановить. — ...соления салазка! Трах-тибидох! Раздался весёлый смех Зеврана. Спокойно смотреть на размахивающего руками Стража, заучивающего текст заклинания и его жестовый компонент, было невозможно. — Никогда не понимала, зачем он это делает, — нахмурилась Морриган, создавая небольшой файербол на ладони. — Ты колдунья, а он – волшебник. Вся разница, — пояснил, понимающе глядя на Амелла Алистер. Его ростовой щит был идеальной защитой, но бегать с пудовой железякой – удовольствие ещё то. — Боги! Да заткнётесь вы когда-нибудь!? — Только после тебя, мой милый Страж...
— Осталось последнее, — сказала Амелл, — ваши предложения? — Увеличить «Существо» — сразу предложил Алистер. — Только представь, бой, повсюду враги, и тут я становлюсь огромным и подавляю их своей мощью, а затем… — Жаль только крохотный твой умишко никак от этого заклинания не увеличится, — ответила ему Морриган. — Страж, лучше выучи «Хитрость Лисы», может от него Алистер умное хоть что-то скажет. — Дорогая, а вот «Черные Щупальца Эдварда»… — Нет, Зевран, это явно не то, что ты думаешь, — покраснела Амелл. — Вообще-то я хотел сказать, что у меня есть пара интересных идей о том, как применить его в бою, но мне определенно нравится ход твоих мыслей. — А мне нравятся «Цветные Брызги», — мечтательно вздохнула Лелиана. Все внимательно посмотрели на нее. — Ну а что? — пожала плечами несостоявшаяся послушница. — Они хотя бы глаз радуют. — Так, — не выдержала Амелл, — сейчас я открываю случайную страницу и учу первое, что попадется на глаза, без разницы что. Серьезно, знай я, что на каждом привале мы будем два часа к ряду выбирать по заклинанию, то выучилась бы на вора. В подтверждение своих слов Амелл открыла книгу в случайном месте и ткнула пальцем в страницу. Лицо у нее стало грустным. — Ну и чего мы учим? — спросил ее Огрен. — «Слабоумие». Зевран похлопал ее по плечу. — Уверен, оно нам обязательно вскоре пригодится. — Зевран, — схватилась за голову Амелл, — мы в Бресилианском лесу. Тут есть волки, деревья и еще раз волки. Единственные, у кого есть чему слабеть — мы сами. Какой еще к демонам «пригодится»?!
– Нет, – очень, очень быстро говорит Амелл. – Ради чего угодно, нет, даже если он скажет "да", а он скажет. Дагна теребит рукав драной мантии Архитектора и каким-то неведомым образом умудряется выглядеть одновременно смущённой и заинтересованной; Архитектор и сам, похоже, покраснел бы, если бы мог: вряд ли его хоть раз в жизни так радостно просили поработать подопытной зверушкой, и вряд ли ему хоть раз в жизни так усиленно старались не дать согласиться. – Почему? – искренне удивляется Дагна. – Да, почему? – вторит Варрик. – Почему? – спрашивает и Архитектор. – Она сказала, это может помочь. – Я знаю, с чего начать, – торопливо бормочет Дагна, – правда, паук взорвался, а наг убежал, но ты не бойся, я осторожно... Амелл готовится ещё раз сказать "нет", но встречается взглядом с готовым расхохотаться инквизитором, и сам невольно смеётся. – Дагна, милая, – вздыхает он, – ради всего, что между нами было, только не надо ничего от него отрезать, меня точно убьют, если я не верну его целиком.
– К чему такая секретность? – хмуро спросил Травельян Солону, ехавшую с ним стремя в стремя. Они покинули Скайхолд ночью, в сопровождении Лелианы, Морриган и Логейна. Максвеллу было неуютно – он ощущал себя лишним в этой компании. Они даже не переговаривались, и Травельян чувствовал: старой гвардии уже не нужны слова. Амелл обернулась, и у Максвелла снова ёкнуло сердце. – Вы все поймете, Инквизитор, – негромко сказала она. – И не пожалеете, обещаю. «Ведьма», – подумал он обреченно. Героиня Ферелдена потихоньку прибирала к рукам его Инквизицию, а он даже не мог на нее за это сердиться. «Приворожила она нас всех, что ли?» Солона внезапно остановила коня: – Приехали. Ждите здесь. Лелиана склонила голову и предупредила: – Не задерживайтесь. Амелл запустила виспа, обозначив вход в пещеру, шагнула в темноту, и он поспешил следом, настороженно держа руку на рукояти меча. Извивы тесного прохода вывели в пещеру, освещенную лириумным фонариком. Из угла навстречу им поднялась высокая фигура, закутанная в плащ. – Доброй ночи, Командор. Здравствуйте, Инквизитор, – поприветствовал их приятный баритон. – Здравствуй, Архитектор, – отозвалась Амелл. – Максвелл – это ваш новый консультант по магии Древнего Тевинтера. А также – по порождениям тьмы, Древним Богам и Корифею. Отсвет виспа упал на лицо «консультанта», и Травельян с трудом подобрал отвисшую челюсть. – Это же… – Да-да, еще один магистр, – нетерпеливо кивнула Солона. – Уверяю вас, он не питает к бывшему коллеге никаких теплых чувств. – Почему? – спросил Максвелл. – Видите ли, именно он втянул нас в эту прискорбную авантюру с Золотым Городом, – подал голос Архитектор. – Столько красоты пропало! А самое печальное, из-за него я столько веков был лишен солнца и ярких красок… – он грустно вздохнул.
Кодекс: второе письмо от Героя Ферелдена «Уважаемый Инквизитор! Прошу прощения, я все еще не могу принять участие в борьбе против Корифея, но зато я знаю, кто с удовольствием поможет вам в изысканиях. Пожалуй, это самый компетентный из известных мне экспертов по Скверне. Карта прохода к его обиталищу прилагается. Страж-Командор. P.S. Если он будет упрямиться — скажите, что от меня. P.S.S. Устраивать перевод его в Скайхолд, если это понадобится, лучше ночью».
Кодекс: записка к Архитектору. «Архи! К тебе направляется делегация ребят из Скайхолда по вопросам Скверны, Зова и прочей дряни. Им очень нужны твои знания, так что не упирайся. На кону судьба Тедаса, а я разгребать, как в прошлый раз, не могу. Занят. Cтраж-Командор. P.S. Накосячишь как с Мором — приеду лично и рога отшибу!»
Архитектор смял листок бумаги в пальцах и повернулся к вопросительно глядящей на него Уте. По бледным губам пробежала улыбка. — Готовимся к переезду, — объявил он. — Кто я такой, чтобы спорить со Стражем? Но все-таки, где он нашел у меня рога?
Архивы располагались в вычурном здании времен архонта Деметрия: сплошные зубцы, декоративные башенки и каменные драконьи морды, пялящиеся со стен. Вероятно, по замыслу архитектора здание должно было вселять благоговение перед немеркнущим величием Империи, но на деле Архивы походили на очень большой, растаявший на жаре торт. Правда, по его крышам было очень удобно лазить, а между драконьих лап-колонн и бесчисленных книжных полок мог спрятаться не только один худощавый эльф, но и целый отряд Легиона Мертвых с боевыми бронто. — «Де магика астралия», — бормотал про себя эльф зазубренные наизусть названия. — «Суспензия тенебралис», «Онейроидос мескалитос»… Он остановился, когда внезапный проблеск света привлек его внимание. В глубокой тени Архива стоял одинокий старик с магическим светильником в руке. — Вам следовало оставить заявку по форме «С», — сказал старик. Выглядел он так, как будто в любой момент собирается умереть — просто от дряхлости. Из всех зубов у него сохранился ровно один: нижний левый клык, кокетливо выглядывавший из-за высохшей губы. Эльф весь подобрался, выхватывая кинжал. Старик подслеповато моргнул. — В трех экземплярах, — продолжал он невозмутимо. — С круглой печатью в верхнем левом углу и квадратной — в нижнем правом. — Любезнейший, — нагловато заявил эльф, — а не могли бы вы… ну, скажем, просто принести мне кое-какие книги? В порядке, так сказать, дружеской помощи? Он недвусмысленно поиграл кинжалом, стараясь, чтобы холодный магический свет покрасивей отразился на клинке. — Всенепременно, — сказал старый хрыч. — Для этого я здесь. Вы можете узнать инвентарные номера интересующих вас изданий, обратившись к каталогу. Слева от вас — картотека. Эльф покосился в указанном направлении. Картотека казалась вдвое выше венадаля в его родном эльфинаже — и длиннее, чем денеримская крепостная стена. — После того, как вы заполните все заявки, — продолжал архивариус, — они будут рассмотрены надлежащим образом, и всего лишь через месяц вы сможете получить запрошенные книги для работы в читальном зале. Кроме каждого пятого, пятнадцатого и двадцать пятого дня. У нас проветривание. — Месяц?! Эльф подскочил к старику и поднес кинжал к самой его морщинистой шее. — Ты, может, плох глазами, дедуля, но ухи у тебя вроде рабочие, так что слухай: гони книжки сюда, и еще сможешь понянчить внуков. Тот самодовольно ухмыльнулся. — Вы, конечно, можете меня убить, юноша, — сказал он. — Но это нисколько не приблизит вас к цели, так как вы не заметили главного. — Чего же? — окрысился эльф. Старик поднял светильник повыше и указал на полки. Какое-то время эльф непонимающе водил взглядом по названиям на корешках, потом его прошиб холодный пот. Книги на полках стояли не по алфавиту.
Анора, потерявшая (в Адаманте) отца, узнает, что у того есть сын десяти лет от роду. Реакция и, возможно, полуофициальный визит в Скайхолд с истинной целью на оного посмотреть.
Милостивая королева. Анора заботится о народе, о своих людях. Гварен встречает её ледяным дождём. По талому снегу и грязи она идёт через двор замка, в котором прошло её детство. Мимо ступеней, ведущих к главному залу, в пристройку, где живут слуги. Узкие тёмные окна слепо глядят ей вслед. Каморка - каменный мешок. Копоть от сальных свечей оседает на стенах, смешивается с въедливыми запахами болезни и старости. Её нянька доживает последние дни. Анора помнит высохшую, почти прозрачную женщину дородной и полной сил. Она верно служила её леди-матери ещё до рождения будущей королевы, а теперь угасает, седой призрак самой себя. Анора садится на табурет возле постели, и затуманенный скорой смертью взгляд проясняется. Шишковатые пальцы тянутся к холёным рукам. Старуха шепчет - и плачет о чём-то. Аноре приходится наклониться к самому её лицу, чтобы разобрать слова. Старуха шепчет - и в шепоте секрет, который она больше не может хранить. Ради любимой госпожи она молчала тридцать лет, молчала, когда заговорили о браке, молчала, когда юная Анора стала женой… Запретная страсть госпожи и короля Мэрика годами была и её тайной, но для запинающегося сердца этот камень слишком тяжёл. Анора задыхается. Смердящее смертью дыхание лезет ей в нос, и она отстраняется, прижимая к лицу надушенный платок. Потом бросается к тазу для умывания. Горечь во рту. Вцепившись в края таза побелевшими пальцами, Анора смотрит в мутное маленькое зеркало. Тяжелые золотые косы короной уложены на её голове. Кайлан так любил перебирать их... Её муж, сын золотоволосого короля Мэрика.
Королева вынимает подушку из-под головы старухи. Никто не должен узнать.
Андерс/ж!Эдукан, закидывание мага на плечо со словами «Ну что, долговязый, покажешь мне, что там такого маги умеют?» ибо ей очень интересно, что за слухи ходят про магов в постели, R+ , H!
— Так, в Клоаке? — Было. — Запертый кабинет Авелин? — Тоже. — Замок? — Сама про герцога помнишь. — Рваный берег? Ну помнишь, в той пещере с эльфийским корнем? — Уже третий год там пытались. Я чуть в ловушку не наступил. — "Висельник"? — Месяц назад. — Значит, сегодня дома. Так, книжку Изабелла принесла, соус из аптеки есть, ты еще и лириума выпил... Андерс, а иголки? — А они-то зачем? — Ну перья не в моих планах, а ткнуть игольным ушком пару раз в шею — в самый раз. — И когда это мои руки тебя подводили? — Не припомню такого. Но попробовать хочу. — Хоук, когда я говорилл тебе, что мы заведем детей так, что нам самим потом будет стыдно им об этом рассказывать, я не думал что ты и так захочешь попробовать! — Ммм... Ну не в тебя же мне тыкать! — Ладно... Иди у Бодана проси.
Блуждать по лабиринтам Тени никогда не было излюбленным занятием мадам Амелл. Знаете ли, глаза потом болят от этого дикого буйства красок. Однако путь, который прошло письмо, заставившее ее пойти на этот нежелательный шаг, впечатлял и заставлял задуматься о масштабах трагедии. Точнее, два письма. Одно от Андерса, другое от его сиятельства Мак Тира. Причём, если первое умоляло о помощи, то второе холодно объясняло, почему она должна это сделать. Господин Тетрас и хмурая кунарийка, названная Инквизитором, уверяли, что открыли разлом прямо на том месте, где и в прошлый раз. И что если Хоук жив, то она только зайдет и сразу его увидит. Ну, или его тело. Однако Амелл увидела только холмы, покрытые ужасающей вонючей жижей. Даже на Тень как-то мало похоже. Там обычно не так… не убрано. С трудом поднявшись на скользкий холм, Солона замерла, будто забыв о постепенно истончающемся резерве. «Яйца Создателя, если это месиво — этот самый Хоук…» Мельком оглянувшись, Амелл осознала, что тащить его в разлом ей, хрупкой барышне из Круга, придется одной. Тело мужчины будто с хрустом отрывалось от засохшей гадости, склон хлюпал, тряпичные туфельки скользили, промокшие насквозь, резерв неумолимо таял, напоминая, что время ее ограничено. Когда магичка вывалилась из разлома, грязная, как самые прогнившие гарлоки, смердящая, как они же, но с истерзанным телом на руках, чей-то резкий голос приказал за спиной: — Закрывайте! Быстро! Господин Тетрас стоял на коленях возле тела, и лицо гнома будто даже ничего не выражало. Но руки, стирающие грязь с лица спасенного, заметно дрожали. — Андерс обещал, что вы справитесь, — хрипло проговорил Варрик, поднимая глаза на магичку, и во взгляде его было больше, чем во всем, что он мог сказать. — Спасибо. За мной долг жизни. Мак Тир фыркнул где-то в стороне. Но промолчал.
Амелл понимает, что не следовало ему забираться так далеко. Следовало быть паинькой-магом, ходить под конвоем и слушаться Мередит и Каллена. Амелл хочет закрыть глаза и проснуться. Амелл хочет наколдовать себе защитный купол. Амелл не чувствует в себе ни капли магии. Сердце наполняет отчаянье. И стыд.
Где-то очень-очень далеко в его комнате в Казематах опадают белые лепестки цветов, стоящих в вазе.
Зрачки расширяются от ужаса. Будто сладкий детский сон превращается в невыносимый кошмар. Обездвиженный, он всё же чувствует, как руки касаются тёплые губы, и ласковый мужской голос восхищенно шепчет: — Какие длинные изящные пальцы... и действительно такие же нежные, как у неё.