ГФ. На опцию "Удиви меня" в борделе обнаружить в полученной в свое распоряжение комнате курительную трубку, набитую странно пахнущей травой. Дальнейшее развитие событий на совесть автора.
“Бедняжка, после стольких-то лет в Круге”, — сокрушалась Лелиана.
“Нормально, для здоровьица — самое оно” — одобрительно грохотал Огрен.
“Вот мерзость же, аж рядом мне противно находиться”, — фыркала Морриган.
А Алистер, краснея до пяток, однажды попросил взять с собой. Но девушку, конечно, не взял — сбежал и ждал снаружи.
— На этот раз, пожалуй, удиви меня, — Сурана кинул на стойку золотой.
Что может получиться за целый золотой? От предвкушения мгновенно пересохли губы.
В комнатушке было пусто, а на вычурном столике едва дымилась сладко пахнущая трубка. Сурана слышал о подобном — говорили, что некоторые травы изрядно повышают силу. Он с готовностью затянулся дымом и начал развязывать штаны. А девочка, наверное, попозже подойдет.
Из ставших лиловыми пальцев заструился яркий свет — он слепил так, что завязки гульфика едва удавалось нащупать. Штаны растворились в воздухе — ярким облачком, полным сияющих искр, вылетели в трубу косоногой печки. Печь захохотала и прошла сквозь стену, а там, где она стояла, прямо из-под половой доски, начал вырастать призрачный силуэт.
“Демон”, — подумал Сурана и начал судорожно вспоминать слова Литании, но они разбегались, будто муравьи. Силуэт закружился вокруг, источая сладкий аромат, и Сурана блаженно закатил глаза. Миллионы рук начали касаться кожи, миллионы губ принялись целовать, тысячи голосов наперебой шептали в ухо непристойности. Под веками плясали яркие пятна, складывающиеся в развратные картины. Тело выгнулось в экстазе, потом еще раз и еще, и Сурану накрыла темнота.
Он выкатился из борделя глубоко за полночь. Замерзший Алистер смерил его ненавидящим взглядом.
— Пошли, — просипел Сурана, откашлявшись. — В следующий раз лучше с Огреном напьюсь — от греха подальше.
У него были темные и нетипично длинные для мага волосы, которые он собирал в хвост во время сражений с разными тварями. Он был молчалив, но когда говорил, слова всегда попадали точно в цель. В свободное время Тревелиан находил его в библиотеке. «Она лучше, чем в Круге» - с улыбкой признавался его новый знакомый. С ним было уютно молчать. Инквизитор часто сидел на полу рядом с ним, наблюдая, как Страж переворачивает страницу за страницей ловкими пальцами. Тревелиан с удовольствием наблюдал за ним во время боя и точно убедился, что Герой Ферелдена удостоился этого титула не за красивые речи. Варрик по-дружески хлопнул его по плечу, замечая долгие взгляды Инквизитора, бросаемые вслед их новому соратнику. «Я знаю, что он тебе нравится» - так и говорил его многозначительный взгляд. Тревелиан только вздыхал, не смея отрицать очевидное.
Максвелл понял, что влип, стоило пришельцу откинуть с лица капюшон. Эльфами он не увлекался – но Терон Махариэль отчего-то с первого же взгляда вызвал мысли о том, чтобы утащить его в койку и разложить. И сдохнуть. Потому что еще сильнее, чем дикой притягательностью, от эльфа веяло опасностью и угрозой. А злые глаза, в которых метались отблески золота, обещали смерть любому шемлену. Именно так, без пояснений – за что и почему. «Не повезло», – мрачно решил тогда Тревельян и, стиснув зубы, попытался уразуметь, какой нелегкой занесло в Скайхолд пропавшего Героя Ферелдена. Два года спустя он глядел в спину уходящему Соласу и пытался не выть от боли, зажимая здоровой ладонью безобразную культю. И уже знал, что сейчас потеряет еще больше. Пальцы Терона вплелись в его волосы, откинули со лба слипшиеся пряди. И, склонившись над ним, эльф поцеловал его сухими горячими губами, обрывая любые слова. – Ты знаешь, – сказал он, отстранившись. – Я должен был его разбудить. Максвелл молчал – он давно догадался. Терон оттолкнул его от себя и пошел прочь, не оглядываясь. – Живи, леталлин. Сколько получится – живи. Всегда, все эти годы золотом в его глазах горел Арлатан. И Максвелл жалел лишь об одном – что ему придется отнять эту мечту.
Солона Амелл — но все почему-то называли ее не иначе, как Командор или Героиня Ферелдена, — была прекрасной женщиной. Тревельян ловила себя на этой простой мысли каждый раз, когда та оказывалась рядом — а это чаще, чем можно предположить, ведь с тех пор, как она объявилась в Скайхолде, с ней советовались все. В каждом уголке замка у нее был, кажется, старый друг и с каждым ей было, о чем поговорить.
С каждым, кроме нее — эта мысль отдавала горечью на языке.
Быстрей, чем Тревельян могла подумать, она оказалась еще ближе; в первый раз на Совет ее пригласила Лелиана - Эвелин, конечно, не стала возражать. И не пожалела об этом ни на секунду; странно, но когда эта женщина без лишних вопросов и пустых рассуждений раскладывала все по полочкам, принимать решения было проще, чем когда-либо.
И иногда ей казалось, что на новую советницу ее соратники смотрели даже с большим уважением, чем на нее саму; что-то склизкое, подлое ворочалось в такие моменты в ее груди, но она, тем не менее, была солидарна, ведь Солона Амелл... была прекрасной женщиной.
И Эвелин понимала — это уже давным-давно больше, чем просто восхищение.
ГФ из пост-ДАА (или позже) попадает во времена начала Мора, и обнаруживает на "своём" месте любого другого из кандидатов в Стражи. Реакция ГФ (пойдёт помогать, пойдёт мешать, пойдёт устраивать личную жизнь, наплевав на Мор?)
Холод элувиана холодил кожу. Губы еще горели от поцелуя Морриган - ведьмы, завоевавшей его сердце, сбежавшей от него, но не способной отказать во второй раз. Он нашел ее и больше не отпустит.
Этан прятался в густом кусте уже несколько часов, но все еще не мог поверить своим глазам.
Дом Флемет. Алистер на коряге, чистящий доспех и меч от крови порождений. Морриган, хлопочущая у костра над похлебкой.
И остроухий раб, вульгарно и неумело облизывающий ее руку грязным поцелуем.
Это, верно, проделки демонов. Этан сейчас снова в Тени, точно, потому что это просто не может быть правдой. Это его место. Это его женщина, которая носит его ребенка, это его жизнь, его битва, его собратья по оружию и друзья.
Этана Кусланда, а не этой дешевой подделки. Как это могло случиться?
Впрочем, это не так важно. Сейчас нужно не сокрушаться о том, что было, а исправлять то, что есть.
Этан хотел, чтобы остроухий помучился. Но это все испортит. Что ж, Морриган научила его, что некоторым желаниям потакать не стоит.
Этой же ночью Кусланд отточенным движением сворачивает Табрису шею, словно домашнему цыпленку.
Кто играет всерьёз, тот стремится быть лучшим. Новички прибедняются: роль прямолинейного дилетанта незамысловата, зато сулит лёгкие победы. Но когда играешь давно, дольше, чем прожил вне Игры, и соперник достоин… Истинное удовольствие - без слов спорить о том, кто же искусней. Императрица спасена, и вместе с ней спасён бал, без того едва не испорченный смертями слуг-эльфов. Их кровь - погибель расшитых серебром подолов, но музыка не смолкает - рано сдирать с себя роскошные туалеты и дрожать от ужаса. Потрясение, смятение, облегчение. Пир игрока. Мадам де Фер и Левая рука кружат по залу, издалека улыбаясь друг другу. В танце на подводных камнях половина удовольствия - гадать, кто ведёт. На обнажённом лице Вивьен - маска уверенности, железо - в её осанке. Из ласковых слов и ободряющих жестов она плетёт сеть, которой и удавит, если понадобится. Из-под подкрашенных ресниц Лелиана смотрит на тряпичных кукол из бархата и парчи, незаметно прислушивается к кукольным разговорам, чтобы позже воткнуть булавки в их человеческие тела. Сколь многого они добились бы вместе… Но Игра с умелым антагонистом слишком хороша.
Вестником стал один из спутников Инквизитора. То есть Инквизиция без традиционного Инквизитора. Особенно порадуют такие Вестники как Варрик, Сера, Вивьен, Дориан, Кассандра, Железный Бык... или Каллен
Варрик с трудом поднялся, отряхнулся и тут же согнулся вдвое от боли, схватившись за левую ладонь. Она сияла ослепительно зеленым, а горела так, будто он на пяток минут сунул руку в улей. Запястья были скованы. Обстановочка, насколько Варрик смог разобрать из-за головокружения, откровенно намекала на то, что его упрятали в каталажку. И, конечно же, без Искательницы не обошлось. Как же без нее...
— И снова ты, Тетрас, — прошипела она.
— И снова я, — кивнул Варрик. — Кстати, а что именно — я?
Она, скрипя зубами, рассказала ему про взрыв на Конклаве, про Брешь, разверзнувшуюся над миром и «обрадовала», что именно он, Варрик, единственный — выжил. И сообщила о том, что один маг, который все то время, что Варрик лежал без сознания, изучал метку на его руке, хочет кое-куда с ним прогуляться.
— Прогулка — это хорошо, — кивнул Варрик. — Только верни мне Бьянку. Вдвоем нам будет спокойнее.
«Привет, девочка, — погладил он приклад и снова поморщился от боли в ладони. — Придется снова мне учиться с тобой управляться. Такая вот дивная хрень.»
- Это невозможно! - слышались позади возмущенные возгласы, едва приглушаемые вычурными масками. - Это какая-то шутка Гаспара? Совсем голову потерял, - обратилась к собеседнику леди в светло-золотом пышном платье, скрываясь за веером. - Возмутительно! - Куда смотрела мадам де Фер, вступая к ним? - Инквизитор... - Вестник нашей Андрасте... - ...тевинтерский магистр! Дориан забрал с подноса проходившего мимо слуги высокий бокал на тонкой изящной ножке и едва сдержался, чтобы не проглотить содержимое одним глотком. - Меня же не хватит здесь всем и каждому пояснять, что маг из Тевинтера и магистр не одно и то же! - пожаловался он, оборачиваясь через плечо. Весь вечер Бык не отставал от него ни на шаг. Возвышаясь на две головы над всеми гостями Зимнего Дворца, он заметно уменьшал количество негодовавших вокруг Инквизитора, и это не могло не радовать. - И это мы варвары? Нет, было в атмосфере бала что-то, напоминавшее о доме. Далеко не в лучшем смысле. - Это же Орлей, что ты хотел, - лениво отозвался Бык, разглядывая кого-то в толпе. - О, вон и Лелиана. Иди, - но прежде чем отпустить Дориана, он неприлично близко склонился к нему и с нескрываемой усмешкой прошептал: - Кстати, твоя задница сегодня особенно аппетитна в этом камзольчике. Уходя, Дориан демонстративно шипел и ругался на «потерявшего все рамки нахала», но довольную улыбку спрятать так и не смог.
Варрик. Колледж-АУ, Скайхолд — крупный престижныый студгородок, Варрик — успешный бухгалтер и подпольный фикрайтер. Из-за успехов ему периодически прилетает от поклонников и недругов. Типичные проблемы автора. «Ну и где твоя прода, Тетрас?» от негодующих читателей и попытки скрыться от их вполне реального присутствия. Н! можно стёб.
Дверь комнаты Хоук и Андерса распахнулась. Девушка сняла наушники и недоуменно уставилась на запыхавшегося Тетраса. Не говоря ни слова, Варрик полез под кровать. Сэр Ланселап с недовольным мявом вцепился ему в лицо. — Мариан, вы что, до сих пор прячете это чудище здесь? — И тебе привет, Варрик. У меня зачет завтра, я тут вроде как учиться пытаюсь. В коридоре послышался топот. Выругавшись, Тетрас отпихнул кота и скрылся под кроватью. — Ну и пылища у тебя здесь, Хоук, — проворчал он. — Вы с Блондинчиком вообще когда-нибудь прибираетесь? Ответить Мариан не успела — в комнату заглянула Кассандра, староста ее группы. — Привет, Хоук. Варрик не пробегал? — Нет, а что случилось? — У меня несколько вопросов к его последнему бухгалтерскому отчету… А еще он уже две недели не выкладывает проду к «Мечам и щитам»! Это просто невозможно! — Ужас какой! Если увижу его, то сразу же позвоню тебе. — Спасибо, Мариан. Приятно иметь дело с сознательным человеком. Вдруг взгляд старосты Пентагаст упал на сэра Ланцелапа. — Это еще что? — сузила глаза Кассандра. — Да так, ерунда, — смущенно ответила Хоук, сбрасывая на кота плед со своих колен. — Мариан, ты с ума сошла? В кампусе нельзя с животными! — Знаю, — грустно ответила девушка. У Варрика начало свербить в носу от пыли. Тетрас зажал его рукой. — Чтоб завтра же кота не было! — грозно приказала Кассандра. — Хорошо, — безо всяких эмоций кивнула Хоук. Кассандра еще раз придирчиво оглядела комнату, уже собираясь уходить. И тут Варрик оглушительно чихнул.
Варрик решает помирить спорщиков и пользуется для этого игрой в "камень-ножницы-бумага". Разрешенный спор и врожденное красноречие гнома прилагаются. Н!
— Дай! — Нет, мое! — У меня уже третий день там чешется! — А у меня — седьмой, озабоченный! — Хей, ты с ума сошла! Я топор в руках от зуда держать не могу! — А я — посох! — не сдавалась Сабина. Варрик опять попытался уладить все миром: — Да поделите вы эту порцию мази пополам! Всю Инквизицию уже успели поставить на уши еще неделю назад, но за десятки лиг вокруг никто не мог им помочь из-за отсутствия торговцев в принципе. И только тут — о чудо! — нашелся этот старый ящик. — Не хватит! — успела выкрикнуть раньше желтоглазая. Увы, но она была права: либо все количество содержимого бутылки поможет либо весь эффект продлится пять минут если взять даже две трети. — Ладно, вариант с монеткой отменяется. Давайте я вас научу. Вот так вот — это «камень», такой знак — «ножницы», а вот это -«бумага». Правила таковы…
***
— Урааа! — по долине раздался довольный крик и старый ящик с трухой разлетелся на опилки в порыве радости. Косситка довольно хохотнула, решив запомнить свой день избавления от чешущихся рогов в качестве маленького скайхолдовского праздника. Бык обиженно сопел и ворчал про случайный проигрыш.
– Атраст вала, зятек. Фарен ощерил зубы в наглой ухмылке, и вовсе не потому, что хотел позлить короля. Всего лишь еще раз проверял границы дозволенного. – Здравствуй, сальрока. – Белен сделал вид, что не заметил ни пыльного сапога на драгоценном сундуке, ни вызывающей позы шурина. Он нравился Броске все больше: умный мужик, смотрит дальше своего носа, выгоду умеет удерживать – подходящий для Рики. И для Орзаммара подходящий. Когда он предложил Фарену укрепить трон трупами политических противников, тот согласился, не раздумывая. Деширам давно пора устроить встряску, чтоб мозги жиром не заплывали. Броска заявил о том, что время перемен настало, прямо в Алмазных залах, при огромном скоплении народа. Пригрозил: если кто ему, Совершенному и живому Предку, будет чинить препятствия – пусть пеняет сам на себя. Кое-кто попытался спорить прямо там. Прямо там же и лег на мостовую – ровным слоем, растерзанный озверевшей толпой. Многие лорды испугались, смирились и притихли. Иные хорохорились и поплатились. Кое-кому пришлось подписать спорные бумаги и дать сомнительное согласие. А некоторые пали от руки Совершенного просто потому, что мешали ему в махинациях с лириумом. Уж что-что, а подбирать монетки во время чужой драки Фарен с детства умел. – С Волнеем все. Можешь похрапывать спокойно, – вальяжно доложил он. – Мои ребятки с ним отработали. Зассал, сопля, сам шахту переписал. Так что, зятек, списочек твой того, весь почикали. Будет тебе тут вскорости благодать, Совершенным, то есть, мною предсказанная. А мне пора честь знать. – Хорошо. – Белен кивнул. – Когда отбываешь? – Да вот прям щас. – Тогда держи, пригодится, – король кинул на стол приятно звякнувший мешочек. – А шкатулку все же поставь на место.
Аришок!Стэн/Адаар, альянс с кунари, постЧужак. Адаар лично прибывает на Пар Вален, чтобы получить ответ триумвирата о произошедшем. Базалит-ан вызывает в Аришоке чересчур яркие эмоции. Пол Адаар(а) любой. Н-
Когда тамассран зашивала ему рот, с ее губ едва слышно слетали строчки одной из тех колыбельных, что он так любил когда-то. Его арваарад, тогда еще имикари, как и он сам, смотрел безотрывно, остро и жадно, как ее мягкие руки, от которых никто из них не знал ничего, помимо ласки, резкими движениями рвут кожу, навсегда оплетая его губы, дабы не сорвалось с них непростительных слов. В глазах саирабаза не было страха, как не было его и в глазах его тогда-еще-не-арваарада. Не было в них и осуждения. Разве что лишь капля тоски. Саирабаз любил тамассран, как тамассран любила их всех с того момента, как они ступили на свой тогда еще не определенный путь длиною в жизнь. И саирабаз любил арваарада так, как любят сам мир. Его мир выглядел для других как месиво боли, вынужденности и униженности. Его мир был терпким запахом мази и мозолистыми пальцами под скованными цепями браслетами. Его мир был приторно сладким вкусом сочной фруктовой мякоти на едва разомкнутых губах, а когда в мир пришли соленая морская стыль и мокрые хребты скал – пресного рыбного бульона и отвара водорослей. Он был таким… сильным, надежным, небывало стойким и обескураживающе нежным. Он был глазами, что видят красоту, он был голосом, что поет песни вольных ветров, он был руками, что таят в себе небывалую силу. Он был… - …не свободным, - говорит бастамассран, - В твоих силах это изменить, просто выведи его из города. - Теперь ты свободен, - говорит ему басарваарад. Но в конечном итоге, они оба не правы. Теперь он пуст.
Петли на двери в спальню Аноры жутко скрипят, когда король спускается к завтраку. Там наверняка Алистера ждут посыльные от фавориток, а до покоев королевы ему будет дело лишь вечером. И крысиный писк по углам кажется досадным упущением прислуги, но стоит заскрипеть двери, как он сменяется каким-то странным гулом. На месте крысы лишь "посторонний", придворный маг, он лишь шепчет: — Анора! Та лишь сонно откидывает край одеяла. Амелл скользнет под шелковый край пододеяльника, любуясь, пригладит волосы Аноры и начнет целовать вдоль позвоночника. Королевское высочество снисходит по-разному, сегодня — лишь когда он доберется до поясницы. И только потом оборачивается, пытаясь улыбнуться. — Алистер опять?.. — Ты знаешь, что он считает меня холодной. Ледышкой, — всматривается она в по-тегановски рыжеватую бородку Тайлера. — А еще я знаю, что это множество раз не так, — наклоняется к ней Герой Ферелдена, — и что у тебя очень чувствительные коленки. Анора тщательно скрывает свой интерес к татуировке крысы у него на бедре. И то, как довольно стонет в подушку. И то как любуется превращением тайного канцлера обратно в крысу. Зато потом ей снятся чудесные сны и она с удовольствием поделится ими с Эрлиной за завтраком. По утрам роза не столь одинока среди ежевики, как думают иные.
Исполнение №2, 73 слова, попытка в юморИсполнение №2, 73 слова, попытка в юмор — Не для тебя моя роза цвела! — заорал куда-то в коридор Алистер. — Не я себя ежевикой из пускающих обо мне гадкие сплетни фавориток обсаживаю! — парировала ему из спальни Анора. — Ну не с ним же! — А он вполне хорош... во многих вопросах. И вообще, не тебе решать кто будет в моей постели днем! — Вы что, сговорились, что ли?.. Ответом ему служил удаляющийся подальше от королевских покоев голый зад Кусланда.
Айдан Кусланд очень приветлив и общителен со всяким днем, а ночью мучает до смерти вычисленного шпиона и скармливает его потроха крысам. "Вычисли и разберись с теми, кто продал или готов продать нас", — приказывала королева, когда страж присягнул Короне на верность. Айдан Кусланд учтиво кланяется знатным персонам днем, а ночью режет им глотки и вспарывает животы их детям. "Они собираются поднять восстание. Они должны бояться об этом даже подумать," — говорила королева, перебирая бесчисленное количество писем. Айдан Кусланд скрывается в тени Аноры днем, а ночью прикрывает ей рот, втрахивая в кровать. "Никто не должен услышать," — стонала королева, закидывая ноги ему на плечи.
Андерс-Инквизитор, отчаянные попытки скрыть свою личность, правда всплывает только в Тени (там оказывается двое Инквизиторов, один с меткой, другой в доспехах и с мечом)
Андерс/ж!Хоук. Хоук Андерса очень любит. И котиков - тоже. Поледних полюбила гораздо раньше ибо сущая кошатница. И вот, при переезде к ней наш целитель собирается взять всех четверых котов в поместье. Только вот один котенок спрятался и он был любимец Хоук. "Не найдешь котика, которого я тебе подарила - не переедешь". Н! с ХЭ и найденным котенком. Бурное высокорейтинговое примирение очень желательно.
«Мне конец», — подумал Андерс, глядя на уже раздувшийся дымчатый трупик. Котята умирают. Умирают по разным причинам: кого замучили глисты, кто попался в руки злых мальчишек, кто просто неудачно встретился в подвале с матерой крысой… Беда в том, что сер Блохастик был (или была — на этот вопрос они не успели найти ответ) любимой котейкой Мариан. И от пропажи любимца она была, мягко говоря, не в себе. Настолько, что поставила ультиматум: «Или ты его находишь, или мы расстаемся. Выбирай».
И в этот раз Мариан не шутила. Впрочем, долго Андерс не унывал: он умудрялся столько раз сбегать из Круга, сбежал даже от Стражей, неужели не придумает, как выбраться из этой передряги?
«Прости, дружок, — сказал Андерс свежепойманному котенку, сосредотачиваясь на заклинании, — но если твоя шубка не будет серой, ни тебя, ни меня домой не пустят». Котенок пытался вырваться из хватки и истошно орал, но Андерс был непреклонен.
А потом был подъем по расшатанным подвальным лестницам поместья Амеллов, полный радости крик Мариан и горячий поцелуй, закончившийся диким сексом в ванной. И через два часа, когда обессиленный Андерс лежал пластом на кровати и млел от поглаживаний, она доверительно прошептала:
— Помнишь, сер Блохастик повадился таскать еду из миски сера Зубастика? И мы все не могли его отучить? Если честно, я думала, сер Зубастик не выдержал и его задушил… Я так рада, что ошибалась!
Андерс выругался бы. Но посмотрел на умывающегося котенка и подумал, что все сложилось к лучшему. Ведь это был тот редкий случай, когда все участники авантюры остались довольны.
Андерс/ГФ, ГФ отыскивает Андерса в Киркволле (до взрыва!). На вопрос о том, как нашёл: "Знаешь, в Башню Бдения прислали нового Стража из этих мест. По фамилии Хоук." Таймлайн DA2
- Как ты сюда попала? Эллиса берет с пляса связку отмычек и с холодной усмешкой встряхивает ей демонстративно перед своим носом. - Уже забыл, что я умею? Фраза звучит двусмысленно, и Андерс не сомневается, что на это она и рассчитывает. Напоминает, как они раздражали напару такими разговорами Натаниэля, и Андерс - о, он просто обожал подобные моменты! - возвращал Элиссе все намеки, а ночью исполнял все данные днём обещания. Он уже почти не помнит того Андерса. - Как ты меня нашла? Элисса наблюдает спокойно его приближение и отталкивается мягко бедром от стола, встаёт напротив, уперев правую руку в бок. - Знаешь, Страуд вернулся. Новобранца привёл. Фамилия "Хоук" тебе ни о чем не говорит? Склоняет голову набок и улыбается - уже знает его ответ. И Андерс молчит, разглядывает только её жадно. Когда теперь он снова сбежит, им не свидеться ещё несколько лет - насколько хватит его скрытности в этот раз. - Я не вернусь в Амарантайн. Даже если попросишь ты. А Элисса в ответ только смеётся тихо и делает шаг вперёд, почти прижимаясь к нему. - А я и не прошу. Ты вернёшься ко мне сам, как натворишь достаточно глупостей и наиграешься в свободу. - Тогда чего ты хочешь? - грубо, скрывая злость на её слова и на себя. Он не хочет вернуться в Башню Бдения, но всегда будет хотеть вернуться к его Стражу-Командору. Элисса встаёт на цыпочки и приближает к нему своё лицо, почти касается губами его губ. - Того же, что и ты, полагаю?
С него сняли повязку только в главном зале Скайхолда. Лязг оружия, тихие переговоры отряда сопровождения, свист ветра, пронизывающий холод и острые снежинки, коловшие лицо - вовсе не нужно было видеть, чтобы понимать, куда его везут.
Инквизитор сидит на троне подобно королю - гордый, уверенный, смотрит презрительно и высокомерно. Левая рука тускло светится символом его власти. Андерс слышал о Вестнике Андрасте более чем достаточно, чтобы не надеяться.
- Инквизитор Тревелиан, - обращается к нему смуглая женщина с планшетом в руках, начинает читать список обвинений, но тот даже не смотрит в ее сторону, продолжает рассматривать пленника, поставленного на колени перед его троном.
Андерс молчит, слушает женщину, склонив голову и искоса наблюдая. Он чувсвует совсем рядом с собой двоих стражников, напряженных до предела и держащих мечи почти у его горла.
Вестник обрывает женщину на середине речи одним коротким жестом руки, и вся толпа, собравшаяся на суд самого ненавистного отступника Тедаса, мгновенно затихает. Инквизитор молчит с несколько секунд в звенящей тишине зала. - Я готов объявить приговор. Но исполнить его - не мое удовольствие. И из толпы, сбоку от трона, вперед выходит высокий человек, облаченный в искусно выделанную броню с гербом Киркволла, и вытаскивает из-за спины огромный двуручный меч, выкованный, вне сомнений, руками тевинтерских кузнецов. Андерс узнает меч Милосердия без труда - картинка в памяти, где тот лежит рядом с бездыханным окровавленным телом на каменных плитах посреди Казематов, все еще четкая и ясная, выжжена в памяти.
- Ну привет, одержимый, - злобно усмехается человек в броне и подходит ближе, перехватывая удобнее меч. - Скучал?
Тысячи «что если» роились в голове, то и дело заставляя Алистера прикладываться к бутылке — гнусное пойло (на хорошее никогда не хватало денег) слегка приглушало их, притупляло и боль, и тоску.
«Что если» настигали его во снах, бились в висках поутру, когда подташнивало от похмелья — и одно из них неожиданно воплотилось сумрачным кирквольским днем (солнце в этом городе светило, похоже, только по церковным праздникам): Солона вошла в таверну, где он допивал только третью пинту, как в тронную залу — в светлой мантии, с золотой косой, навершие магического посоха блестело над ее левым плечом.... Алистер разглядел даже башмачки с самоцветами, пока она шла к нему, будто Андрасте к грешнику, и уверен был — все, кто толпился в «Висельнике», тоже не могли отвести от нее глаз.
— Хватит, — резко сказала Солона, и Алистер вздрогнул, но когда она положила на стол ладонь с аккуратными пальцами — с трудом удержался, чтобы не схватить, не прижаться щекой. — Хватит украшать собой эту таверну.
Солона внимательно посмотрела на него — выглядел он, должны быть, неважно — и вдруг смягчилась, даже улыбнулась слегка.
— Пора возвращаться домой.
— Домой? — хрипло повторил Алистер, не веря своему счастью.
В горле пересохло, хотелось сделать глоток, но сейчас от эля его, пожалуй, вывернуло бы на изнанку — прямо на туфельки с самоцветами.
Солона склонилась к нему — вероятно, опасалась лишних ушей — и добавила полушепотом:
— Домой. Прямо сейчас. Нам не понадобится корабль — я пришла с Архитектором. Ты нам очень нужен, Алистер.
Алистер наконец позволил себе поверить, что все это взаправду — вскочил, опрокинув стул и ушибив пальцы ноги, прочистил горло. Солона протянула ему руку — вот ведь смешная, как будто боялась, что он сбежит — и Алистер обхватил ее пальцы своими, умирая от облегчения.
— Не только потому, что я бастард короля? — спросил он, и Солона улыбнулась — не иначе как вспомнила тот давний разговор.
— Кровь Каленхада, — нежно сказала она, ведя его вперед, к выходу — вслед им летели шепотки, но она не оглядывалась. — Это больше, чем право на трон.
Будь Вестница Андрасте эльфийкой, ее бы встретили с презрительными гримасами под золотыми масками; очутись она гномом — с насмешливыми, но беззлобными улыбками. Но Вестница оказалась на полторы головы выше любого остряка, ее плечевые мышцы в обхвате были шире шеи любой из язвительных сплетниц, а острые стальные насадки на рогах в глазах присутствующих вполне себе выглядели альтернативой запрещенному для гостей оружию, и вместо колкостей и ехидных намеков Адаар приветствовали почтительной настороженной тишиной. Орлейский императорский двор повидал множество диковинок: от нагов в платьях до ведьм из диких земель в советниках императрицы — но кунарийку лицезрел впервые. Пусть немало кто имел раньше дело с наемниками из тал-вашотов и с опаской вспоминал хмурых серокожих воинов, словно вытесанных из камня, но одно дело — наемнические группировки, и совершенно другое — халамширальский Зимний Дворец. По мнению некоторых падких на все необычное аристократов в большом церковном словаре на странице с толкованием значения слова «экзотика» должен был быть нарисован портрет инквизитора Адаар. В ней все приковывало любопытный, жадный до новизны взгляд: от крепко сложенной фигуры воина до смуглой кожи северянки, от широких скул и полных губ до изогнутых рогов и причудливых одежд, которых было до неприличия мало и которые едва прикрывали мускулистый торс. Поэтому у почтенных дам и благородных лордов была не одна причина чтобы возмущенно фыркать и бросать на Вестницу надменные взгляды. ...а затем инквизитор Адаар ловко обошла все словесные ловушки герцогини Флорианы, вела в десяти разных танцах, преподнесла вдове до безобразия лестный комплимент, заставив ту разрумяниться и по-девичьи захихикать, раскрыла заговор против трона, положила конец гражданской войне и сделалась героем дня, и те самые почтенные дамы и благородные лорды оказались бесповоротно очарованными. Как следствие, после памятного события у модисток участились заказы на платья оригинальных фасонов из редких северных тканей, а некоторые орлейские леди позволили себе невиданную смелость — золотистый загар на шее и руках. Казалось, на этом все и закончится. Пока один ушлый широко известный в узких кругах портретист не изобразил Вестницу во всей ее экзотической красе — и, следуя своему неизменному стилю, в довольно пикантном виде. Последовавший за этим взрыв творческой деятельности в форме романов, очерков и миниатюр эротического содержания с участием инквизитора Адаар и величина спроса на подобную продукцию среди знати могла бы заставить позавидовать саму Верховную Жрицу Розамунду.
маг!Адаар-Инквизитор любого пола становится для кунари новым ашкаари и реформирует Кун. Объединив возможности магии и технологий кунари сносят Тевинтер и захватывают Тедас.
Караван, почти не отличимый от каравана торговой гильдии, миновал мост и вполз в ворота крепости, сопровождаемый резкими выкриками погонщиков бронто. С десяток гномов, позвякивающих большим количеством оружия, чем прилично торговцам, соскочили на землю. Адаар вразвалочку прохаживался вдоль нагруженных тюками повозок, наблюдая за спорой работой хартийцев, когда вслед ему переливчато присвистнули. На пирамиде ещё не выгруженных ящиков сидела, болтая ногами, гномка с плотным узором татуировок на щеках и улыбкой, которой только добавлял обаяния сколотый зуб. - Вона ты какой, Инквизитор. Красавец! - Милая леди, - пророкотал Адаар, как учила Жозефина, и невольно ухмыльнулся в ответ. Гномка гоготнула. - Не жалко золотые пуговицы на такое-то исподнее пришивать? Небось, отлетают, как вздохнёшь потяжелей. Невнятно-серая Адаарова куртка действительно трещала по швам. Он подозревал, что советницы обрядили его, так и не сумев выковырнуть из доспехов Каллена. - Хотя штанцы что надо, если мне зенки пылью не замутило. - Гномка подмигнула. Адаар приподнял белые от солнца брови. В намёках он был не силён, но тут уж только рогатый баран бы не догадался. Чай, не орлейский язык вееров. - В них и карманы есть. Внутри. Рад буду показать, если компания Инквизитора нынче вечером тебя не смутит. Со мной, знаешь ли, вечера насыщенные. Впечатления переполняют. - Ничего, вашмилость, я натура глубокая. По другую сторону повозки кто-то крикнул: - Малика, товар за тебя бронто выгрузит? Шуруй уже работать, сальрока! - Иду! После заката в таверне буду, красавец. - Она ловко спрыгнула с ящиков и шмыгнула мимо, на прощание шлёпнув по могучей ляжке. Адаар, приятно удивлённый, остался стоять посреди двора.