— Капитан Шепард, — осторожно произнесла Трейнор после утреннего отчета, — могу я обратиться с… личным запросом?
Шепард удивленно пожала плечами. Если это не очередная щетка за пару десятков тысяч кредитов — почему нет?
— Я слушаю вас, специалист.
— Это Явик, — выпалила Трейнор, будто ее распирало изнутри, даже не разрешив Шепард докончить фразу. — Он опять…
— Что “опять”, специалист? — вздохнула Шепард. Рефрен “Явик опять” среди команды в последнее время был крайне популярен. А Явик не уставал снова и снова давать разнообразные поводы для всеобщего недовольства.
— Рано утром, — начала Трейнор, сделав глубокий вдох, — я решила прогуляться в душ. Ну понимаете, пока никого нет. Побыть в тишине…
— Слить пару чужих норм воды, да-да, — усмехнулась Шепард. — И что было дальше?
— Но там уже был он! — возмущенно воскликнула Трейнор. — Его… зеленые пластины! Мокрые! А из-под них…
— И как там все устроено у протеан? — фыркнула Шепард. Это было, наверное, гнусно, но реакция Трейнор на голого Явика ее искренне веселила.
— В следующий раз, капитан, если он повторит свой фокус, я позову вас посмотреть лично, — мстительно прошипела Трейнор. — Он! Как ни в чем не бывало! А я… я конечно, сказала, что это — женский душ.
— И что он ответил?
— Что склонность примитивов к разделению бытовых нужд по признаку пола… примитивна и излишня, — обиженно ответила Трейнор. — А еще, что мужскую душевую занял Гаррус, и потому там слишком жарко и напарено.
— Я поговорю с ним, — кивнула Шепард.
— С Явиком? — с надеждой спросила Трейнор.
— С Гаррусом, — ответила Шепард. — Попрошу соблюдать общие нормативы по температуре. Ну и с Явиком, конечно. Не волнуйтесь, специалист.
Трейнор что-то буркнула и вышла за дверь. Казалось, ответ ее не удовлетворил. Когда Шепард осталась одна, она задумчиво побарабанила пальцами по столу и добавила уже для себя:
— В конце концов, Гаррус может мыться и у меня в каюте.
– Хо-хо, Жучара, контейнеры с медикаментами, ящики с оружием и целые трюмы сухпайков! – Вега удивленно оглядывается вокруг, наблюдая неторопливую, плавную, но все же суету ханаров с редкими вкраплениями дреллов. – Я думал, ты тут вроде местного короля, развалился на троне, потягиваешь разбавленный ринкол, а местные горячие цыпочки – кстати, у ханаров вообще есть женщины? – всячески тебя ублажают своими, э-э, нежными щупальцами, массаж там, все дела. – Он довольно хохочет.
– Этот находит человека невежливым и бестактным, – гудит один из ханаров. – Вдохновителю не стоит с ним общаться.
Явик с как всегда презрительной миной на лице цедит:
– Ничуть не удивлен ограниченностью твоей фантазии. И если ты прибыл сюда за этим, то я тебя разочарую. Хотя мне казалось, ты ищешь достойное дело.
– Да-да, не томи, Явик, выкладывай, что ты там задумал.
– Я неоднократно предупреждал Шепард, что не стоит доверять машинам, – Явик разводит руками, словно признавая свое бессилие. Видя недовольный взгляд Веги, он жестко продолжает: – Даже если она сумеет удержать под контролем Жнецов, есть еще геты, есть заигрывания с ИИ "Цербера". Этого уже очень много для спокойной жизни – стоит быть готовыми.
– Вдохновитель рассчитывает на нашу помощь. – Рядом возникает еще один ханар. – Эти не смеют его подвести.
– А что сказала Лиара? – чешет в затылке Вега.
– Что я слишком люблю воевать, – отвернувшись, буркает Явик, и Вега понимает, что он в глазах Жучары такой же – не просто любит воевать, а это то единственное, что он умеет. Они умеют.
Примарх Виктус. В решающем сражении за Землю Примарх, узнав, что весь его отряд убит, сам берется за оружие. "Когда-то я был генералом, а еще раньше - солдатом". А+
— Духи! Их всех перебили… — генерал Воорис неверяще уставился в инструметрон.
В штабе турианцев, на скорую руку оборудованном в Лондоне среди обломков человеческого здания, воцарилась гробовая тишина. Молчали немногие оставшиеся генералы, молчал, ни на кого не глядя, и Примарх. Первым пошевелился адъютант Виктуса:
— Надо уходить, сэр. «Нормандия» подтвердила координаты точки эвакуации.
Виктус медленно поднял на него взгляд. Адъютант отшатнулся.
— Уходить? — прорычал Виктус. — Уходить?!
Адъютант прижал мандибулы и как-то странно дернулся в сторону, словно обрушившийся на него гнев Примарха был чем-то осязаемым.
— Но П-п-примарх… инструкции …
Виктус поднялся — оглушительно проскрежетали по бетонным плитам металлические ножки стула. Двадцать пар глаз неотрывно следили за каждым его движением.
— Уходи, если хочешь, — выплюнул он в лицо адъютанту.
— Виктус, мальчик прав. — Воорис обвел взглядом всех сидящих за столом. Ему едва заметно отвечали кивками. Он кашлянул: — Затея Шепард… Все кончено. Мы потеряли весь взвод, всех наших солдат.
Виктус опустил руку на приклад «Фестона», лежащего перед ним.
— Не всех. Когда-то я был генералом, а еще раньше — солдатом. Я остаюсь.
Тонкие, затянутые в черную перчатку, пальцы легли поверх его ладони. Виктус повернул голову. Лицевые пластины генерала Фаэдры уродовал длинный скверно сросшийся давний шрам. Виктус помнил ее совсем другой: юной, ослепительно красивой и гибкой.
— Каждый из нас когда-то был солдатом, Адриэн, — сказала она мягко. — Но сейчас нашему народу не нужен солдат, ему нужен Примарх. Возвращайся на Палавен. Мы останемся и выполним то, зачем сюда прилетели.
Виктус с минуту молча смотрел в ярко-синие спокойные глаза Фаэдры, потом сбросил ее руку и сквозь зубы бросил адъютанту:
— Готовь челнок.
Он дал себе слово не оборачиваться. И все-таки, уже садясь в челнок, обернулся.
Фаэдра улыбалась. Печально и мудро, как только она одна и умела. Позади нее, крепко прижимая к себе «Фестон», стоял молодой адъютант Виктуса. Виктус отсалютовал ему.
— Слушай, ну что тебе стоит? Ну покажи хотя бы чуть-чуть. Я обещаю, я никому не расскажу!
СУЗИ покачала головой, улыбнувшись уголком губ, хотя, возможно, это были просто блики от голографической консоли.
— Нет, Джефф. Камеры в каюте Шепард отключены.
Джокер щелкнул по козырьку бейсболки, почесал затылок.
— Ну тогда хотя бы записи с камер в отсеке главной батареи.
СУЗИ в упор уставилась на него. Джокер скривился.
— Ты просто убиваешь меня. Что и там камеры отключены?
— Нет, не отключены, но, — в голосе СУЗИ послышалось что-то, что можно было бы принять за недоумение, — передаваемое камерами изображение не меняется вот уже двадцать семь дней, шестнадцать часов и сорок три минуты.
— Я понял! Понял, не дурак. — Замахал руками Джокер. — Ставлю месячное жалование, хотя кому оно сейчас нужно, на то, что именно в тот же день Гаррус снова принялся за длительные калибровки своего орудия, а Шепард ему всячески в этом помогала. Короче, не видать мне нашего капитана и этого засранца в позе «Расколотый Бамбук», но, может быть, есть хотя бы поцелуи в лифте? Или Гаррус в костюме водопроводчика приходит чинить текущие трубы Шепард?
— Нет. Мне очень жаль, Джефф. Никаких поцелуев в лифте и... — СУЗИ сделала многозначительную паузу, — ни одной жалобы на трубы от капитана.
— Это мой кофе. Я был бы крайне благодарен, если бы вы оставили его в покое. Спасибо.
Вега встрепенулся, поглядел на кружку, которую неосознанно вертел в руках, на Мордина, и снова на кружку.
— Простите, док. Задумался.
Мордин пригубил кофе, попутно отбив по столешнице неизвестный Джеймсу, веселенький мотивчик. Вега наблюдал за его пальцами так, будто от этого зависела судьба всей галактики, лишь бы не смотреть… не смотреть…
В медицинском отсеке Чаквас штопала Щербатого, а Лола стояла рядом с ним и невзначай так поглаживала его по плечу. И каждому, кто видел их вместе, становилось понятно, что этих двоих связывает нечто очень интимное. Богатое воображение Джеймса снова подкинуло ему картинку: струи воды, обнаженная спина Шепард, крепкие округлые ягодицы, на бедро Шепард ложится трехпалая когтистая лапа, тянет к себе, вторая заставляет прогнуться в пояснице, а кончик синего языка…
— Учащенный пульс и дыхание, зрачки расширены, признаки возбуждения, — неожиданно протараторил Мордин.
Джеймс хохотнул, пытаясь скрыть неловкость.
— Ну им положено — они вроде бы пара.
— Я про вас, мистер Вега. Уверен, кстати, что вы плохой игрок в покер. Если вам интересно, у меня есть разнообразные обучающие материалы по межвидовым связям.
— Про меня? Что? Я не… Вы же не думаете, что я… Или думаете?! — Джеймс на всякий случай отодвинулся подальше.
— Если хотите, можем поговорить об этом.
— Никогда! Эм-м-м, то есть, спасибо, док, и все такое, но нет. — Вега покраснел до корней волос и уставился в стол.
За стеклом напротив Шепард, смеясь, гладила Гарруса по гребню, а тот щурился от удовольствия.
Инквизитор склоняется над истрёпанной картой, рассеянно обводит ногтем морскую границу Тевинтера. Инквизитор думает о Шартер. Та стоит у стены, сырые тени липнут к надвинутому на лицо капюшону. Не отмеченная валласлином кожа кажется очень белой. Не глядя на Шартер прямо, видя только выбившиеся из причёски рыжие пряди и капюшон, Инквизотор почти верит ей. Шартер осталась. Осталась? — Что ж, госпожа Тайный Канцлер, направьте агентов в Карастес. Сосредоточимся на побережье. Шартер кивает, на два удара сердца задержав взгляд на пальцах Инквизитора, теребящих прорезь от кинжала близ Маротиуса. Агенты Инквизиции отправятся в Карастес. В Маротиусе будут ждать агенты Шартер. Инквизитор провожает её тайной улыбкой.
— Он точно всё правильно понял? То есть я про ту часть, где "уничтожит мир, каким мы его знали" и "выживут только эльфы, да и то не все"? — озадаченно уточнила Хоук, глядя на захлопнувшуюся дверь. Варрик растерянно пожал плечами. На полу валялись доспехи рыцаря-храмовника, а возмущённый крик полуголого Карвера: "Уж лучше служить Фен`Харелу, чем такой церкви!" — эхом звенел в ушах.
- Хотя Ферелден и требует нашей отставки... - Вовсе нет! - перебил Инквизитора Теган Геррин. - Мы очень "за" сохранить Инквизицию, с тем только условием, что она... -...не перейдёт под крыло Верховной Жрицы, - закончил Сирил де Монфор. - Никогда. Напротив хотелось бы, чтобы она послужила гарантом защиты... - он замолчал, поймав взгляд Тегана. И пока Вестник Андрасте пытался осознать внезапное изменение политических требований, представители двух давно враждующих государств поднялись и, не сговариваясь, крепко обнялись, очевидно понимая друг друга без слов.
Инквизитор еще почти дитя, но уже умеет убивать. Под маской валласлина ее лицо совсем юное — но во взгляде уже горят злость обездоленных и отчаянная решимость. Она — совсем девчонка, но уже умеет идти до конца. Соласу страшно подумать, насколько она похожа на ту, другую, и на костре не проронившую и стона. Инквизитор любит пирожные и сыр (раньше сыр был для нее роскошью, которую удавалось выменять у людей). Она бродит по Скайхолду, не привыкшая, что это все — ее (у нее ведь даже кровати не было, лишь узкая койка в тесной аравелле!). Солас старается не думать о тех, других. В храме Фен-Харела они впервые узнали, что такое есть досыта и спать в тепле. Инквизитор совсем по-детски мечтает о Арлатане — не настоящем (знала бы она, что Тевинтер пред ним — обитель добродетели!), о золотом городе из сказок, где не было ни болезней, ни голода, ни старости. Она знает множество песен и легенд (перевранные обрывки того, что было), и это единственное, что осталось у нее. У всего ее народа. Солас слышит, как она напевает, разбирая бумаги, и ему хочется выть. Впервые за тысячи лет он понимает, какова была цена его деяний. И какова будет.