— ...а сюда! Думаешь, я хотел приезжать к тебе на этот праздник роскоши и лицемерия? Но нет, сделали из меня героя, и таскают как счастливый талисман, куда ни пойдут! — Хоук зарыдал и уткнулся собеседнику в грудь. — Мой бедный Хоук, — Сирил приобнял его за плечи и погладил по голове. Отворилась дверь и в комнате появились перемазанные кровью и чёрной слюной друзья бедного Хоука.
— Эта подозрительная эльфийка нас обманула и сбежала... — мрачно начал Карвер. — ...а ещё мы убили беднягу Леопольда... — с сожалением заметил Варрик. — ...и погиб ваш отец... — смущённо закончила Мерриль.
Сирил приложил палец к губам, а потом сделал знак «уходите». С ежедневной рутиной он разберётся и вечером, а дружеская поддержка бедному Хоуку необходима прямо сейчас.
Теган Геррин, ж!Травелян. На Священном Совете Травелян напоминает эрлу Тегану, что без помощи Инквизиции ни корона, ни он сам даже не пытались вернуть контроль над Редклифом. Реакция Тегана. H-
- Я бы построила для тебя дворец достойный древнего Аратана, - рассеяно бормочет Сурана, бередя запястье кончиком стащенного на кухне ножа. - Почему же ты вечно твердил: довольствуйся, чем имеешь? За её спиной Амелл каменным кулаком сбивает с ног Юджина, а затем безо всякой магии бьёт его ногой - чуть пониже Пылающего Меча. Ульдред ледяным осколком пригвождает Айлин к стене и выкрикивает, что ему понадобится несколько помощников наверху. Сурана проходит сквозь светящуюся стену круга, касается щеки Каллена окровавленной ладонью и, склонившись, выдыхает ему в губы. - Глупый... Иметь нужно то, что доставляет удовольствие.
Кто-то скажет, что Сурана дважды проклята, но она-то знает, что магический дар и вправду дар и её спасение. Нерия всегда выглядит очень опрятно, полы длинной мантии всегда чистые и не обожжённые. Она бережно снимает её и складывает перед сном, а не яростно сминает, как некоторые, проклиная неприятную коже ткань и отвратительный внешний вид. В трапезной она чинно съедает всё что ей было положено на тарелку, одёргивая ребят помладше, что капризно ложкой ковыряют не всегда аппетитно выглядящие массы. А в библиотеке занимается неизменно тихо и с огромным усердием. Сама возможность того, что в этой стране эльфийке можно жить не прислуживая, уметь читать и писать, как знатным и церковникам, всегда быть сытой и одетой, кажется ей невероятной.
Но порой, глядя через бойницы Башни на темную бесстрастную поверхность озера, на чарующую полную луну и на её отражение в воде, на тусклые далекие огоньки где-то на берегу, она лишь на мгновение позволяет себе возжелать большего.
Он почти достиг того, чего так сильно желал. Сила, ведомая лишь богам, в его руках, армия, которой нет равных, под его командованием. Мечты, которые вот-вот станут явью... Внезапно, в глазах меркнет свет, мир вокруг увеличивается, а земля приближается с невероятной скоростью. Солас быстро поднимается, пытается отыскать взглядом противника, вскидывает руку — отчего-то такую короткую, но в непослушных пухлых пальцах не возникает магия, ладонь пуста, а в голове разливается боль. Грубые руки отталкивают его с пути, один из его командиров что-то буркнув устремляется вперёд, не смотря на него. — Эй, не мешайся под ногами, уберите его, откуда здесь гном вообще? — слышит он вслед. Магии нет, магия мертва в нём. Ещё ничего не понимая, Солас поднимает руки к лицу. Не свои руки. Если он впрямь теперь гном... лучше умереть.
— И зачем тебе это надо? — спросил Дориан, поправляя едва защищавший от дождя и ветра капюшон. — Видишь, ли... — ответил Максвелл, осторожно подбирая слова. — Наша работа... Постоянный стресс, нервы, все такое... В общем, у меня появились проблемы... Э-э-э... Ну как бы тебе сказать... — Обычно от такого помогает проездка в Вал Руайо. Знаю я там одно подходящее заведение. А вот о том, чтобы лечить сей недуг прогулками по Штормовому берегу в ураганный ливень — это я слышу впервые. — Тихо! — шикнул Максвелл и кивком указал в сторону похожего на свинью клыкача, прятавшегося от дождя за огромным валуном возле ручья. — Смотри, ты бьешь его посохом по голове, а я быстренько опиливаю рог. И, достав из-за пояса кинжал с зазубренным лезвием, Инквизитор тихо двинулся в сторону зверя...
Максвелл скептически смотрел на кружку с сомнительным снадобьем. Дориан, разделявший скептицизм Инквизитора с самого начала, сказал: — Может тебе лучше взять отпуск? Отправитесь с Жозефиной на пляжи Киркволла, прикупите ей пару платьев в Верхнем Городе... — По-моему, мой метод проще, вот только, — Максвелл подвинул к себе кружку принюхался и скривился, — запах... В этот момент дверь в коморку, где готовилось к дегустации зелье, отворилась, и внутрь вошел Железный Бык, держась за голову обеими ручищами. — Проклятье, — то ли прорычал, то ли простонал он. — Напомните мне не пить больше с Варриком. Сам с четверть меня ростом, а пьет, как десяток кунари. — Что ты тут делаешь? — резко спросил Максвелл, явно недовольный тем, что их с Дорианом убежище обнаружили. — Да ищу чем бы похмелиться. Кабо уже смешал мне свое самое ядреное пойло, только толку... А это что? Содержимое кружки в момент оказалось в желудке у Быка. — Хм... Какой странный привкус у этой гадости. Что-то такое я уже пил в молодости, а после этого... Бык запнулся и замер, словно прислушиваясь к чему-то. Максвелл и Дориан переглянулись.
По подземельям Скайхолда в очередной раз разнесся вой, более всего похожий на драконий, сопровождаемый звоном массивных цепей. — И как долго... — Максвелл посмотрел сначала на окованные сталью тяжелые двери камеры, затем на десяток солдат с алебардами, старавшихся держаться от двери как можно дальше. — Как долго это будет продолжаться? — Откуда мне знать? — удивился Дориан. — Это ты у нас эксперт-алхимик экстра-класса. Слушай, может лучше временно отселить из Скайхолда всех женщин? Вдруг он все-таки вырвется. — И что это изменит? — Максвелл с сомнением посмотрел на солдат и продолжил: — Просто укрепите двери и выставьте дополнительную стражу. Будем надеяться, срок действия зелья ограничен. Драконий вой вновь разнесся по подземельям, сотрясая стены древней цитадели...
ЗЫЗЫ: Две фигуры в плотных черных плащах с низко надвинутыми на лица капюшонам спустились по лестнице в темницу. В одном из незнакомцев ясно угадывался гном. Он протянул командиру стражников бумагу, но тот едва не выронил её, когда вновь под гром цепей рев Быка огласил стены темницы. — Покиньте помещение, — сказал гном, — приказ Инквизитора. Стражники переглянулись, но убрались без лишних слов. — Послушай, — сказал Варрик, откидывая капюшон, когда стражники ушли. — Я тебя, конечно, хорошо знаю, но ты же видишь... то есть слышишь, что тут творится. Ты уверена, что действительно поможешь Инквизитору решить эту маленькую проблемку? — Видимо недостаточно хорошо ты знаешь меня, старый друг, — Изабела тоже откинула капюшон, — раз сомневаешься во мне. Она придирчиво осмотрела стены темницы и сказала: — Ветхие... как бы не рухнули прямо на меня. Варрик только покачал головой и протянул Изабеле ключ. — Сколько времени тебе нужно? — В таких делах никогда не стоит торопиться, — ухмыльнулась она. — Но больше суток он все равно не продержится. Гарантирую. Так был найден выход из очередного бедствия, постигшего Скайхолд.
Приказом Верховной Жрицы Виктории усмирение сняли со всех усмиренных магов, включая по-настоящему опасных: нестабильных и злонамеренных. Свежесозданному Ордену "Серебряного щита" приходится с этим бороться
(комментарий от заявителя: в каноне орден создается в случае, если был заключен союз с храмовниками, Верховной жрицей избрана Вивьен, а Искателей не восстановили. В заявке используется допущение, что храмовники могли уйти не только от Вивьен, но и от Лелианы и Кассандры с их странными реформами.
– Натаниэль, пожалуйста, обрати внимание вот сюда. – Голос у Командора Сураны строгий, но в глазах пляшут демонята.
– Сначала – сюда! – В голосе Веланны слышны ревнивые нотки, а между пальцев искрят колючие огоньки.
Правой рукой Натаниэль мнет ягодицу Сураны, левой – сжимает полную грудь Веланны. Целует их по очереди, с жаром отвечая на жадные поцелуи, и тщательно следит, чтобы внимания доставалось обеим поровну.
И начинает думать, что переспать сразу с обеими было не лучшей идеей.
Альберт не держал в руках ничего опаснее хлебного ножа, а Брэндон уже в шесть лет просит дядю научить его драться кинжалами. — Дерётся тот, кто не умеет договориться, — назидательно произносит Натаниэль. — Лучше читай больше книг. Брэндон соглашается. В книгах он вычитывает рецепт взрывчатки из лириумного песка. Отстройку половины двора у дома Делайлы и части амарантайновской стены оплачивает Башня Бдения.
В двенадцать Брэндон просит у дяди сделать его Серым Стражем. — Стражи нужны во время Мора, — объясняет Натаниэль. — Лучше займись тем, что поможет в настоящей жизни. Брэндон соглашается. Его находят спустя несколько месяцев уже в Скайхолде. Благо детей Инквизиция вроде бы не вербует.
В пятнадцать Брэндону очень хочется татуировку. — Татуировка — это на всю жизнь, — предостерегает его Натаниэль. — Неужели ты хочешь себе несмываемую черную надпись? Брэндон соглашается. Слова "Howe-crow" он вырезает на теле ножом. Говорят, шрамирование входит в моду у нынешней молодёжи.
В восемнадцать Брэндон сияет от радости и сообщает, что намерен жениться. Она на полголовы выше его, а если учитывать рога — на полторы. Делайла вздыхает, протягивая руку будущей невестке-васготке. Что-то хуже представить сложно, но звать брата, чтобы проверить, она не решается.
- Давай просто сбежим! - когда Йован предлагает это впервые им около семи. - У моего дяди своя ферма с маленькой водяной мельницей. Будем растить огород и заведём козу, чтобы было горячее молоко и сыр. - Ого! - говорит Сурана. Она плохо представляет, как выглядит огород, а вот о козах, кажется, когда-то слышала. - А что такое сыр?
- Давай сбежим! - стонет Йован, отрываясь от конспекта. - Никогда не выучу всю эту хрень. "Х-р-е-н-ь", - Сурана повторяет про себя по буквам. Где только Йован набирается таких интересных словечек? - Выучишь, - смеется она. - А потом обязательно, Йован. Потом обязательно.
- Давай сбежим, - у Йована непривычно серьёзный взгляд. И Сурана тоже не улыбается. "Ты сбежишь. Она тоже. И я, конечно. Но это не то же самое, что раньше". - Хорошо, Йован, - кивает она. - Я достала жезл.
- Давай сбежим. Когда Йован обнимает её - не так холодно. Сурана бормочет ответ, цепляясь за его мантию, но ткань выскальзывает из рук. - Ты говорила во сне, - замечает Алистер, протягивая флягу с водой. - Архидемон? Сурана мотает головой - её жест можно и не заметить в полумраке Троп. - Сны, - фыркает Огрен. - Сущее проклятие, что вы вообще их видите.
- Давай сбежим. - Сурана бессильно утыкается в плечо Йована. Короткое свидание - у спасённых от смерти эрлов собственное представление о благодарности. Позади - уничтоженный круг и умирающая от чар Йована Изольда. Впереди - безжалостный дракон и бессмысленная политическая борьба. Конечно, стражники смотрят на них. Может быть даже с сочувствием. Йован успокаивающе гладит её по спине. Молчит, да и что тут скажешь? Казнь состоится утром во дворе замка. Без лишнего шума и разглашения подробностей. Алистер сказал, что это справедливо. И Йован тоже. - Давай сбежим, - шепчет Сурана, других слов у неё уже не остаётся, мыслей - тоже. - Давай просто сбежим.
Кинжал входит в щель между пластинами доспеха, направляемый привычной и уверенной рукой. Звук, с которым он пробивает плоть, очень явственный в напряженном молчании собравшихся. Мир вспыхивает цветом, ослепляя... и меркнет. Остаются только оттенки серого. Медленно оседает на пол тело.
Элисса с усилием выдергивает кинжал и выпрямляется. Кто-то смотрит на нее со страхом, кто-то с восхищением. В серых глазах Алистера — удовлетворение. Она будет хорошей королевой, он — послушным королем. А то, что цветной мир — карие на самом деле глаза, красная, а не черная, кровь, ее собственные рыжие, а не серые, волосы — больше ей недоступен, не такая уж и беда. Множество людей так никогда и не находят предназначенного судьбой спутника и не делают из этого трагедии.
Она стряхивает черные капли с кинжала и говорит так, чтобы слышали все:
— Предатель и узурпатор Логейн мертв. Время Собранию выбрать нового короля.
Ей четырнадцать, когда вены начинают пульсировать, а на бледной коже проступает кровавая буквенная вязь. Тогда папа обматывает её запястье тканью — так же плотно, как обмотаны они у прочих. — Я правда услышу такое однажды? — спрашивает она. Тема запретная, но тем притягательней её обсуждение. — Нет, — качает головой папа. — Не услышишь. Им бы стоило придумать что-то, чтобы у рабов вовсе не появлялось таких меток. Может наши добрые господа и придумают однажды. Не думай об этом.
И она послушно не думает, у неё и без того много работы. Но как-то ночью, сняв обмотку, она проводит тонким пальцем по красным буквам. Читает (папа немного учил её этому) и усмехается. Ведь правда такого не услышит. Не найдёт своего «суженого». «Магистры всё ещё здесь?» — а где же ещё им быть? Кому вообще придёт в голову спрашивать такое?
И ей невдомёк, что далеко-далеко, в совершенно другой стране, молодой мужчина, облокотившись о грязную стену покосившегося дома, трёт выведенные на запястье буквы и думает, что свою «суженую» он не распознает никогда. Потому что здесь, в Нижнем городе на службе у Миирана «Они убили их всех» он слышит уж слишком часто.
- Да ладно! - только и выдыхает Дориан. Не так он представлял себе этот миг, и уж тем более не те слова планировал говорить. Но сомнений быть не может, его часы запустились и стучат-тикают под кожей — ни с чем не перепутаешь. У Инквизитора часы не то что стучат — звенят даже, как заведенный будильник. И это слышит не только половина селения, а кажется даже обезумевшие маги за его, Дориана, спиной. - И как же зовут мою судьбу? - вопрошает Дориан, смиряясь с неизбежным. Инквизитор смиряться так быстро не собирается. Делает знак отряду, неуверенно трёт нос, не то презрительно, не то похотливо смотрит на Дориана и только потом всё же произносит: - Эланна.
Она совсем ещё дитя — глупое и неуклюжее. Шарит по карманам в поисках какого-то артефакта. Лелиана толкает Морриган локтем, умоляя потерпеть эту возню, ведь девчонка хочет показать что-то действительно важное. Морриган закатывает глаза. — Не волнуйтесь, Инквизитор, я могу подождать десять лет.
Она не кажется такой юной, когда через несколько дней Морриган застаёт их в парке. Всегда невозмутимый и спокойный Киран протягивает этой стерве цветок и краснеет. Та принимает, оборачивается, бессовестно подмигивает Морриган и одними губами произносит: — Не волнуйся, ведьма. Я тоже.
Дорогой брат, ты не можешь даже вообразить какие усилия мне пришлось приложить, чтобы добиться хоть какого-то ответа от Ордена. Эти два года прошли в постоянном напряжении. Мы не знали оплакивать тебя или продолжать ждать от тебя весточки. Но ты жив и это главное. Если у тебя когда-нибудь возникнет желание вернуться в Ферелден, чтобы повидать семью, то знай, что родители мертвы, а мы перебрались в Южный Предел. Не стану утруждать тебя рассказами о нашем положении, если только ты сам не выразишь желание узнать.
Не хочу звучать излишне обвинительно, но ты не связался с нами, хоть без сомнений, знал, либо мог разузнать о нашей судьбе, ибо ресурсы Ордена несравнимо больше, чем у трёх переехавших ферелденцев, которые ищут своего глупого брата. Я так счастлива, что нашла тебя.
Твоя сестра, Мия.
***
Опять посылаю письмо в пустоту, не зная, дошло ли первое до тебя, а если и дошло, то по какой причине мы все ещё не получили ответа. Может письмо задерживается, может потерялось где-то по пути. Мысль о том, что ты решил нам не отвечать излишне болезненна.
А знаешь, можешь не отвечать, но прошу лишь об одном: не упивайся жалостью к себе. Ты вероятно прав, если думаешь, что никто не в силах понять через что ты прошел, и потому скажу лишь одно. Мы любим тебя, пусть эти слова пока не могут коснуться твоего сердца, и беспокоимся о тебе. И если сейчас ты читаешь это письмо, то я храню надежду, что если не сейчас, то когда-нибудь наши письма станут для тебя утешением.
- Да ладно тебе! Можно ведь найти полезное применение! Например, яичницу готовить. Сколько можно питаться в Висельнике? Хоук посмотрел на закипающую Авелин, а затем на блестящий рисунок меча Андрасте на дне новенькой сковородки. - Хотя пропажу этого щита ты наверное точно не простишь, - печально подытожил он.
ж!Табрис. У ж!Табрис крайне скверный характер и просто непревзойденный кулинарный талант. Патичка терпит ее, умасливает и балует, лишь бы получить очередной незабываемо вкусный ужин
— А ну кыш от котла, сейчас ноги повыдергаю тому, кто ещё раз меня отвлечёт от готовки!
Алистер, подошедший на ароматы жаркого, тут же скрылся с глаз, лишь бы не отвлекать Табрис от процесса, и не попасть под горячую руку. Ох, Создатель, не знай что она не маг, непременно бы поверил, что готовить ей помогают чары.
— Ты с ума сошёл, Алистер! — шикнула на него Лелиана, пытаясь запомнить ингредиенты, что, особо не раздумывая, кидала в котёл эльфийка. — Забыл, как вчера Зеврану влетело, за то, что он к ней подкатывал, пока суп варила? До сих пор фингалом светит.
— Да пусть себе светит, сам виноват, я просто...
— Если кто-нибудь сейчас ещё слово скажет, я ему голову отверну, и язык в такое место...
— Что ты, дорогая, мы молчим, — тихо подала голос Винн.
— Вы громко думаете! — Табрис кинула в котёл корни подорожника и пнула горящее полено. Чудный запах охватил поляну, послышались довольные вздохи, мабари чуть не захлебнулся слюной, но стоило его хозяйке обвести всех строгим взглядом яростных глаз, как притихли даже Огрен и вечно ворчливый голем.
— Что бы вы без меня делали, дармоеды? Питались бы тухлыми зайцами, которые вам добывал бы Клык! Рагу готово. Кому первому наливать?
— Купить наряды — полдела. Где их теперь выгулять?! — ворчит Броска, перебирая купленные под руководством Лелианы платья.
— Лучше не на балу, — поспешно отвечает Лелиана, вспоминая, наверное, последний и пока единственный бал Броски. — Но ты же — великая и бесстрашная Героиня Ферелдена. Ты точно придумаешь где!
— О, да! — Броска щёлкает пальцами. — Я придумаю.
***
— Я же говорила: раз у меня белое платье, то едем в Белый Шпиль. А ты ещё сомневалась, где искать твоих родичей.
Винн счастливо всхлипывает, обнимая сына. Броска присаживается рядом с Коулом и гладит его по голове.
— Паучиха ищет поддержки. Щеночек не хочет, но соглашается. Хочется выжить, но вдруг она пострадает?
— Ух-ты! Прям как матушка моя выражается. А я и правда про Морриган думала. Она ж в Орлее, кстати. Надо бы в гости заскочить.
Она треплет Коулу волосы.
— Ты очень хороший. Хочешь пойти со мной в приключенческое путешествие?
— Странствовать? С тобой?
— Ага. Будет интересно.
***
— Пойдём!
— Не пойду! Ты не знаешь, что я должен сделать.
— Да знаю, потому и пойдём в другую сторону!
— Ты мне не помешаешь...
— Тогда призываю тебя в Стражи!
— Подожди, — сбивается Андерс. — Так нельзя.
— Можно! В Стражи можно призвать кого угодно, нигде не написано, что беглого Стража прям нельзя! — С чтением у Броски не очень, но она надеется, что действительно не написано. У Андерса с чтением хорошо, но кодекс Стражей он так и не открывал, а украсть додумался только карты и рецепт гномьей взрывчатки, потому он переводит тему.
— Что ты вообще тут делаешь?!
— Красный! — Броска тычет пальцем в своё платье. — Я с Алистером приехала с дипломатической миссией в красном, как герб этого города, платье. Понимаешь?
Андерс растерянно моргает. В это время Коул достаёт нож и шепчет ей на ухо.
— Он хочет... умереть.
— Это из-за вредного духа-паразита внутри, — назидательно поясняет Броска. — Понимаешь, если мы избавимся от духа, то этот парень и страдать перестанет.
Андерс вздрагивает, когда растрёпанный подросток прячет нож, подходит ближе и, обращаясь точно не к нему, произносит: «Посмотри мне в глаза».
...война магов и храмовников начинается в 9:37 году Века Дракона, когда в Оствике сын-маг тейрна Тревельяна Телониус погибает от руки своей любовницы-храмовницы сэра Беатрис. Но это совсем другая история...
***
— "Голубой подходит к цвету элувиана". "Морриган посоветовала место", — в который раз передразнивает Андерс.
— Слишком неправильно. Мама была такой же. Ничего не исправить.
— Ладно, — перебивает их Броска. Одёргивает голубое платье и, на всякий случай, плюёт вслед уходящему герцогу. Затем оборачивается к светловолосому мужчине без маски. — И как с ним быть? Всё равно ж казнить могут. Что делать, когда хорошего человека за просто так на смерть отправляют?
— Меня ты обычно призываешь, — колко замечает Андерс.
— Хочешь сделать меня Серым Стражем? — удивлённо спрашивает Мишель.
— Нету зелья под рукой, — Броска раздосадовано чешет затылок. — Слушай, а давай ты без стражества — так с нами останешься? Мы иногда мир спасаем. И с твоим Имшелем разобраться можем. По части духов у нас всех опыт имеется...
***
— О, Лелька, привет! — пришедшая в сознание Броска действительно рада видеть старую подругу. Потом она переводит взгляд вниз — от её любимого изумрудно-зелёного платья остались одни лохмотья. — А что тут случилось?
— Конклав уничтожен. Все, кроме тебя, погибли. Небо разорвано, из бреши сыпятся демоны, мои разведчики сообщают о красных храмовниках и тевинтерских шпионах... И главное, — Лелиана оглядывается на собравшихся и понижает голос, — письмо от Зева пришло пару дней назад. Спрашивает, когда уже ты приедешь в Антиву?
Броска осматривает собравшихся. Солдаты. Шпионы. Искательница. И её — Броски — маленький отряд: Коул бормочет что-то ободряющее, у Андерса ладони светятся от исцеляющих заклинаний, а Мишель смотрит с таким видом, что сразу ясно — дай знак — начнёт убивать всех, начиная с барда.
Броска вздыхает.
— Это было последнее платье, — кротко замечает она, подносит к глазам светящуюся руку и с сомнением её оглядывает. — Но напиши, наверное, что я ещё немного задержусь.