Слухи о вероломном нападении Хоу на Хайевер оказались правдивыми лишь наполовину. Да, нападение было. Нет, замок выстоял. И Серые Стражи получили поддержку, откуда не ждали. Слово тейрна само по себе весило много, а уж вкупе с отрядами под руководством сэра Гилмора и младшей Кусланд… Алистер и Дайлен и надеяться на такое не смели, но вот — получили войска и двух отличных командиров раньше, чем обратились к договорам. Элиссу почти не пришлось убеждать в предательстве короля Логэйном — сыграла роль приближенность Хоу к Мак-Тиру. Да и в целом, после произошедшего Кусланд избавилась от юношеской веры в непоколебимую честность «благородных». Сама, впрочем, осталась именно такой — и поклялась в верности Алистеру, как только услышала о плане эрла Эамона. Амелл отреагировал на план иначе. — История не благоволит правителям, — сдержанно заметил он. — Не боишься умереть во цвете лет, как Кайлан? — Не в этой войне, — усмехнулся Алистер. — И знаешь почему? — он взглянул на дверь, за которой пару секунд назад скрылась Элисса, с удивлением. Как будто вдруг осознал что-то важное. — Потому что мой генерал меня точно не предаст.
— Убить его. В шатре главной ставки повисла тишина. — Найти и убить, — Элисса сочла нужным разъяснить приказ. — Объявить самозванцем. Лучше публично повесить, в назидание, но если обнаружите далеко от поселений, то просто убейте. Второго Стража перетащить на нашу сторону, если не выйдет — убейте и его. Если до этого дойдет, то ни слова Риордану, разумеется. — Но… миледи… — сэр Гилмор замолк, не в силах подобрать слова. В целом, логика Элиссы была предельно ясна, но ощущение неправильности происходящего не покидало рыцаря. — Что «но»? — жестко спросила Кусланд. — Я поднимала тейрнир на новую борьбу, я защищала окрестные земли от порождений тьмы и солдат Хоу, я лаялась с Логэйном и всеми баннами сразу, я, кровь Андрасте, сговорилась с Ее Величеством!.. И все это — не для того, чтобы в разгар моей войны тут объявился какой-то бастард под ручку с Эамоном и заявил права на все то, что я собирала по кускам!.. Элисса, раскрасневшаяся от гнева, шумно дыша, отвернулась. Слишком многое поставлено на карту! Вот-вот грянет Собрание Земель, и у нее, тейрны, прав на престол не меньше, чем у жены Кайлана… У нее войска и Страж, в конце концов. Никак нельзя допустить, чтобы все это порушил какой-то ублюдок. — Убить его, — повторила Элисса. — Найти и убить.
Карвер — старший брат, Хоук — младший (или младшая сестра). (Не ангст, джен, рейтинг низкий).
Пишет Гость:
12.04.2012 в 13:06
Исполнение №1, 139 словИсполнение №1, 139 слов — Мама, забери ее от греха подальше! — Карвер изо всех сил пытается отлепить от себя младшенькую сестрицу, но та намертво вцепилась в его ногу и уже битый час не дает братцу покинуть дом. — Мариан, прошу тебя, — Лиандра тянет к ней руки, но дочь лишь злобно фыркает в ответ. — Не дождетесь! Без меня он на Глубинные тропы не сунется! — Хоук, да ладно тебе, малышка подросла за год и может помочь заклинаниями в нашем походе, — Варрик со смехом треплет сидящую на полу девушку по голове. Карвер машет рукой. — Будь повашему. Собирай манатки, сестрица. По крайней мере, там тебя не утащут в башню Круга. Издав пронзительный визг, младшая Хоук хватает походную сумку и целует мать в щеку. — Увидишь, матушка, мы вернемся героями. Она еще не знает, что через пару недель станет старшей из детей Хоук.
— Завали свой ебальник! — кричит Мариан, — Ты еще будешь мне указывать, что делать, крыса помойная?! Гамлен в ответ, недолго думая, наотмашь бьет её по лицу; Лиандра, на другом конце стола, вздрагивает и закрывает глаза; Карвер резко встает, наклоняется и хватает дядю за грудки. — Плохо, плохо же ты воспитывал сестру, — злобно шипит Гамлен, пытаясь освободиться, — Надо было больше пороть. — Ага, и ебать еще, — огрызается Мариан, рукавом утирая капающую из носа кровь. — Слышишь, да? Сама подсказывает. Карвер, брезгливо морщась, разжимает пальцы. — Еще раз поднимите на неё руку, — говорит он, — И лишитесь обеих. Глаза Гамлена расширяются от удивления. Лиандра пытается что-то сказать, но сын останавливает её. — А с воспитанием своей сестры я как-нибудь справлюсь без ваших советов.
Иногда Карвер ощущал страшное желание удавить сестру. Он знал, что это он должен был все делать. Он был старше и опытней, это он был главой семьи, это его отец перед смертью просил приглядеть за сестрами. Он должен был быть твердым и решительным, спокойным и рассудительным. Он должен был решать проблемы, говорить с людьми, искать заказы, защищать, оберегать, направлять, вселять уверенность, вести за собой. Он должен был не дать конфликтам разрушить семью, не дать храмовникам их найти, не дать… Мариан выступала из-за его плеча и улыбалась Атенриль. Мариан разводила руками и полтора десятка их противников превращались в живые факелы – Карвер даже меч вытащить не успевал. Мариан успокаивала Гамлена, Мариан нашла карты, с Мариан говорила древняя ведьма, по отмашке Мариан жуткий эльф вырвал сердце тому сумашедшему. Сестра шла по жизни так легко, словно жила в каком-то ином мире, где не было всей этой тяжести, что давила на плечи Карвера, что придавливала его к земле и не давала вздохнуть, от которой каждый шаг давался ему с трудом. Мариан была тем, кем должен был стать для нее Карвер. Мысль об этом была столь мучительна, что ни саднящие раны, ни дешевое пойло не могли заглушить ее. - Да не волнуйтесь вы так, - говорила ему Мариан, умирая на Глубинных Тропах, - поспите хоть час. Как будто я позволю этой заразе меня убить до того, как мы найдем этих Стражей. Серьезно, Карвер... - Ой, захлопнись, - отвечал ей он и продолжал упрямо тащить ее на своем горбу вперед. Мариан была чертовски тяжелой: она наваливалась на его плечи, придавливала к земле и не давала вздохнуть, и каждый шаг давался Карверу с трудом, но правда в том, что вот к этому-то он давно привык.
ожесточенный!Алистер/Изабелла. Кунари высаживаются не в Киркволле, а в Денериме. Выдача пиратки Аришоку после бурно проведенного вместе лета: "если сможешь, заглядывай еще!".
— Ублюдок! Подонок! Импотент! — Изабелла извергала проклятья, а два рослых арваарада тащили упирающуюся пиратку к дверям. Наконец, им надоело бороться с ней, и один из кунари точным быстрым движением вырубил женщину. Ругательства стихли, Алистер благодарно улыбнулся. — Пока, Изабелла, — король помахал рукой вслед своей неудачливой любовнице, — если сможешь, заглядывай еще! — Это был замечательный план, — сказал он эрлу Эамону, когда последний из кунари покинул тронный зал, — может быть, теперь придумаем, как сплавить Аришоку еще и мою жену?
Когда Нелла выбрали, он ойкнул, прикусил нижнюю губу и долго хлопал глазами. Его? Сопляка? Вчерашнего ученика? Костлявого и мелкого, как недокормленный цыпленок, и взъерошенными желтыми волосами цыпленка и напоминающего? Воистину странен порой выбор Невесты. Кто-то похлопал Нелла по плечу, большинство отступали мелкими шажками; во взглядах он запутался сам. Поздравляли или сочувствовали? Радовались за него, или радовались, что миновало? Противно заныло в животе, хоть на задний двор беги. Потом его отпустили, и резь прошла. В тот вечер Неллу подали обед из восьми блюд — мясо с неваррскими пряностями в кисло-сладком соусе, орлейские леденцы и тянучки, ферелденский сыр и самые спелые персики Минратоуса. А еще подливали и подливали красного вина; в огромном кубке Нелл разглядывал свое отражение. Красное. Он пил, чтобы не видеть, а жевал через силу. А назавтра есть не дали вовсе, только поили густым, липким и очень сладким виноградным соком. Мыли в пенной воде с лавандовыми и цитрусовыми благовониями; смуглая антиванская эльфийка даже предложила «массаж», однако Нелл покачал головой: нельзя осквернять себя перед встречей с Невестой. За ним пришли на закате. Нелл дрожал. Его тошнило, сладость винограда свернулась в кисло-горькую желчь у корня языка. Пустой желудок то прыгал к горлу, то прятался где-то в лодыжках. Изваяние Ее мерцало темным золотом. Отблески факелов превращали статую в живое, дышащее и очень нетерпеливое существо. Она восседала на постаменте, раскинув объятия и дожидаясь. «Меня», — подумал Нелл. Страх сменился благоговением. Он поднимался по скользким ступеням под монотонные песнопения жриц. — За грехи отцов дети ответят, Кровью за Кровь, и Кровь Мне подношением. В боли и страданиях служить Мне станете, ибо магия служит Человеку, и аз езмь Человек. Магия же — Кровь, да прольется во Имя Мое, и свята станет… Нелл остановился, сжимая ониксовую рукоять. Кинжал был темным, словно впитал и хранил дары его, Нелла, предшественников. — Свята станет, — повторил Нелл, прикладывая приятно-прохладное лезвие к шее. Брызнуло. Нелл пошатнулся, падая прямо в объятия Невесты Создателя. Андрасте улыбалась окровавленными губами и обнимала его. Она дождалась, подумал Нелл, и тоже улыбнулся.
Мать Джиневра плавным движением вскрыла ее вены. — Ты увидишь, — мягко сказала она, не давая новой сестре упасть. — Ты почувствуешь. — Нет… другого… способа? .. — Разве ты сможешь? — спросила мать Джиневра. — Разве ты видела город Создателя в тени и слышала как наяву слова пророчицы Его? Сестра ничего не ответила — всхлипнула и сжала кулак, отчего кровь потекла быстрее. — Значит, другого способа нет, — мать Джиневра обняла ее плечи. — Свет Андрасте озаряет нас, дитя мое. Сестре показалось, будто от нее и впрямь исходит свет, а руки — на самой границе зрения, — меняют очертания. — Создатель говорит нашими устами, — продолжила мать Джиневра вкрадчиво. — В этом бренном мире лишь мы способны нести Его слово. Он поставил нас выше, чтобы люди слушали нас и шли за нами. Ты согласна? Будешь ли ты верна? .. Примешь ли Его мощь? — Да! .. Резко обернувшись, она увидела тень, поднявшуюся к потолку, распахнувшую руки в сполохах молний. Она никогда не видела его. Но кровь капала, и на секунду сестра узнала его. Гордыню. Узнала, чтобы забыть через секунду. И нести Свет.
Сигрун была необычайно удивлена реакцией наземников. Все, кого она просила прочитать спасительную записку от Натаниэля сгибались пополам от хохота, подставляя ей свои карманы. И пусть она регулярно обогащалась, ее привычка красть все, что не прибито гвоздями не исчезла, а стала только хуже — теперь она крала и гвозди тоже. В конце концов ей пришлось обратиться к Огрену. — Значит, небогляд написал тебе совет, не зная, что ты не умеешь читать? — Сигрун кивнула. «Я готова на все ради спасения», думала она, припрятывая в декольте его флягу. Огрен ухитрился отвести глаза к тексту. Фраза гласила: «Чтобы не воровать, надо перестать воровать»
— Кажется, это твое… — виновато улыбаясь, Сигрун протянула Натаниелю его кинжал. — Опять?! Я же просил не трогать мои вещи! Ты что не можешь как-то сдерживаться? Когда в следующий раз захочешь что-нибудь стянуть, сосчитай до десяти, может быть отпустит. На следующее утро, столкнувшись с Натом во дворе, Сигрун прошла мимо, что-то бормоча под нос. Прислушавшись, мужчина понял, что она считает. Довольно ухмыльнувшись, он уже было направился в сторону оружейной. Внезапно гномка окликнула его: — Лови! Натаниель обернулся, рефлекторно протянул руку и поймал кошель с вышитым на нем гербом Хоу, который минуту назад висел у него на поясе. — Извини, — на бегу прокричала Сигрун и скрылась во внутреннем дворе Башни.
Натаниель расхаживал по библиотеке, закипая праведным гневом: — Я не знаю, что делать, Фарен, это уже переходит все границы! Сделай что-нибудь. Ты же командор, прикажи Сигрун не красть! Командор Броска иронически поднял бровь и посмотрел на друга: — Поверь мне, она прекрасно может себя контролировать. Это просто способ привлечь к себе внимание. Наверно, ты ей нравишься. Услышав это предположение, Натаниель замер на середине комнаты, опешив от удивления. — Думаешь? Может быть, мне тогда стоит поговорить с ней об этом? Пригласить куда-нибудь… — Лучше укради у нее что-нибудь. Лучший способ поощрить интерес — включиться в игру. В Пыльном городе все это знают.
Мордашка — а иначе это было нельзя назвать — Андерса выражала воистину вселенскую печаль и скорбь. Казалось, что он вот-вот расплачется, разревется, как маленькая девочка, будет утирать заплаканные глазищи кулачками, размазывая по лицу смоченную слезами грязь с рук. — Не-ет, — тянет Андерс настолько жалобно, как обычно тянут, поняв, что все, абсолютно все потеряно. — Не-ет, ты просто демон из Тени, который хочет мое тело и добивается его какими-то новыми, странными методами! — ТЫ САМ ПРЕДЛОЖИЛ МНЕ СВОЕ ТЕЛО! — вклинивается Справедливость в разговор двух крайностей одного мага. — И, — Андерс кривится, а с лица его мгновенно исчезают всякие признаки печали или грусти, оставляя место только бескрайнему удивлению, — ты понял все так?!
«— Компромисс невозможен, — прошептал Андерс, и в этот момент церковь…» Дверь в библиотеку скрипнула, маг вздрогнул и оторвался от книги. — Вот ты где! Что читаешь? — поинтересовался Амелл, усаживаясь напротив. — Помнишь, в прошлом году к нам приезжал гном за картами Глубинных троп? Я тогда его еще вылечил от антиванской лихорадки, а за это он обещал включить меня в свой новый роман. Так вот он его наконец-то прислал! — победно улыбаясь, Андерс протянул увесистый том командору. — И что же? Ты здесь спаситель мира и герой-любовник? — пробормотал Дайлен, пролистывая страницы. — Не совсем. Но мне нравится. Вот думаю даже взять отпуск и рвануть в Киркволл, прихватив с собой Справедливость… — А ты финал видел? «Тело Андерса остывало на холодных плитах, а Защитник направлялся в Казематы, чтобы осуществить Право Уничтожения». — Обязательно было рассказывать? — возмутился Андерс. — Я вообще-то еще не дочитал! — На что только не пойдешь, чтобы лишить подчиненных заслуженного отпуска, — вздохнул Амелл, — хотя если ты настаиваешь… — Нет, уже передумал. Следующего заезжего писателя попрошу сделать меня пиратом, — мечтательно протянул Андерс, — всегда хотел стать грозой морей.
— И что дух всегда с тобой? — Я же объяснял тебе — мы слились и стали единым целым и теперь… — А что в постели тоже? — Андерс бесцеремонно перебил свое альтер эго. — Как девушки относятся к такому тройничку? — Ну... — смутился старший Андерс. — Хоук, кажется, не против… — Знаешь, а дух выиграл от объединения с тобой. Нашему Справедливости вряд ли удастся кого-нибудь затащить в постель. — Умоляю тебя, только не пытайся ему помочь, ладно?
О битве под Остагаром он узнал, когда уже добрался до Гварена. Андерс сбежал сразу после Посвящения, рассудив, что с тем, чтобы зажечь сигнальный огонь, справится и один Серый Страж. Видимо не справился. По-хорошему надо было следовать первоначальному плану — сесть на корабль и отправится с другими беженцами в Вольную Марку. Но Серый Страж не может убежать от Мора, только сейчас он понял смысл этой фразы. Поэтому Андерс уступил свое место на корабле какой-то рыжей девице с храмовничьим щитом, и отправился обратно, в общем-то, сам не понимая зачем.
Алистер сидел у костра, погрузившись в невеселые размышления. Ему предстояло сразиться с архидемоном, но вместо армии были лишь полоумная монашка, стервозная ведьма и собака. Вдруг он услышал подозрительный шорох — кто-то приближался к лагерю. Воин уже потянулся за мечом, но, вопреки ожиданиям, из кустов показались не бандиты или порождения тьмы, а лохматый маг-новобранец Дункана. — Ты!.. — только и смог выдавить из себя Алистер, закипающий праведным гневом. — Я, — с готовностью ответил Андерс. На шум из своих палаток вылезли Морриган и Лелиана. — Кто это? Друг твой? Андерс оценивающе оглядел декольте Морриган, затем его взгляд скользнул на стройные ножки Лелианы, выглядывающие из-под короткой эльфийской брони. Маг присвистнул. — Это я удачно вернулся.
— Эт-то что такое? — Алистер заикался, краснел, бледнел, зеленел, и даже Зевран, не без удовольствия наблюдавший за сменой цвета лица королевского бастарда, не мог подобрать название преобладающему оттенку. — Грудь, — машинально ответила Стражу Лелиана, в неподдельной панике ощупывая собственный совершенно плоский торс. — Сиськи, — подвердил теорию бардессы Огрен, смачно сплюнув на траву. Новоприобретенный третий размер его, конечно, не радовал. Вернее, порадовал бы — в иное время. — Вторичные половые признаки, — подвела итог вышесказанному Винн. — В случае нашего храмовничка — крайне неудачная пародия на них, — довольно пропел Ворон. — На себя бы посмотрел, — как-то вяло огрызнулся Алистер, подворачивая ставшие длинными рукава рубашки. Антивец лишь усмехнулся. Пожалуй, он спокойнее всех отнесся к произошедшим, м-м-м, метаморфозам. Все-таки, Зевран любил экзотику, и перспектива провести некоторое время в женском теле его не ужасала. Во всяком случае, вышеуказанным телом он был доволен — миниатюрная эльфиечка скинула ставшую большой броню и прикрывалась одним плащом. В этом плане повезло старушке Винн — как не крути, а мантия — это унисекс, и высокий старик с бородкой эспаньолкой не испытывал никакого дискомфорта касательного своего внешнего вида. Чего не скажешь о Морриган — покачивая босой ножкой, убийца наблюдал за тщетными попытками ведьмы прикрыть срам обрывками своего одеяния. — Увидел что-то ты, что прежде у себя не замечал? — недовольно отозвался сухопарый юноша, худо-бедно сооружая набедренную повязку. Мабари носился вокруг дочери… э-э-э, сына Флемет, теребя в зубах черную тряпку, бывшую когда-то юбкой Морриган. Элисса, как положено любому командиру, сохраняла спокойствие. Превращение застало их с Алистером в палатке, поэтому Кусланд сунула любимому свою ночную рубашку, сама натянула его штаны. Сейчас Страж пыталась понять, что могло вызвать подобный эффект. Был ли виноват в этом Логейн, или же это прихвостни Архидемона? Столь подлый трюк мог подкосить боевой дух кому угодно, но только не их отряду!
***
— Сынок, прошу тебя, не делай так больше, — шепотом взмолился Бодан, промокая платком лоб. — Они же нас убьют, если узнают… — Колдовство?..
— Я что теперь девчонка? Девчонка?! — Айдан Кусланд был в бешенстве. Точнее в истерике. А еще точнее — в истерике билась белокурая девица, которая вчера еще была Айданом. Лелиана пыталась как-то утешить его, но слова о вере, терпении и Создателе не кажется убедительными, когда их мямлит здоровенный рыжий детина. — Алистер, зачем? Тебя один раз попросили приготовить ужин, зачем надо было сыпать туда какую-то неизвестную траву? — Ну… она пахла вкусно… а у меня каша подгорела… — виновато пробормотала девица в неудобных доспехах. Невозмутимость из всей компании сохранял только Стэн, ставший изящной кунари с небольшими рожками. Хотя кто знает, что творилось у него на душе? — Не ведомо мне, как заклятье снять, — проговорила Морриган, поймав вопросительный взгляд, — мать моя могла бы, но… — Кажется, мы слишком рано убили старую ведьму. Я начинаю думать, что это ее изощренная месть. — Отомстила она тебе, когда Алистера дала в попутчики, — съехидничала Морриган.
Спустя полгода в Денериме отмечали победу над Мором. Королева Алисия Тейрин пожаловала Элиссе Кусланд, сразившей архидемона, титул Героини Ферелдена. А эрлу Эамону, посвященному в тайну девушек, оставалось только вздыхать, слушая пьяные восторги гостей: «Ты посмотри, какие красотки! Даром, что Серые Стражи. Жаль, Мэрик и Брайс не дожили до этого дня, как бы они гордились дочками-то!»
Изабел был счастлив, лежа на теплой земле под звездным небом. Из неги его вывел крик Авелина. — Если не прекратишь заниматься этим на глазах у Меррила, я тебе его отрежу, клянусь! — Чечилось? — подскочил Мэриан, вернее Гаррет Хоук. Варрика с ошалелым видом разглядывала свое лицо в озере. — Если это так на меня новый эль подействовал, я не стану покупать Висельник. Из кустов вылетела бутылка и донесся вопль эльфа, у которого вырвали сердце. — Где мой…?
Андерса тихо выругалась на Справедливость, когда они убежали очень далеко от лагеря. — Если в следующий раз не поймешь что-либо в отношениях полов, меня спроси прежде чем творить заклинания.
Она часто приходила сюда из церкви. В рассветных лучах Стэн замечал хрупкую фигурку на мосту, которая быстро терялась за ближайшим к реке домом. Спустя несколько мгновений раздавался шорох, и прямо у его клетки через забор перебиралась взъерошенная рыжая «сестра». — Поешь немного, — тонкие руки пропихивают между прутьев кусочки сыра и пару ломтей хлеба, — сегодня ночью я приду не одна. Кунари не понимает, зачем служительница-чужеземка ему помогает, но принимает пищу с благодарностью. Ночью, она появляется в компании другой женщины, старой и пахнущей магией. Скрежет металла, и вспышка магии освобождает его из плена. Рыжая больше не в платье, одета как мужчина. — Стэн, это Винн, она пришла из Остагара. Он разминает спину и принимает из рук старой плащ. — Она нашла твой меч у порождений тьмы и может рассказать о Море. Ты вернешься в Сегерон. — Что собираешься делать, басра? Рыжая улыбается и хлопает по дорожному мешку. — Мне нужно добраться до Серых Стражей Орлея. Стэн знает, что он должен. Но долг перед этой женщиной еще не уплачен. — Я иду с вами. Аришок не будет верить словам сариабаз.
– Что. Это. Такое. – Хозяйка указала изящным пальчиком на пёстрое месиво, которое ей принесли с кухни пятью минутами раньше. – Рагу, – пожал плечами Алистер, которому этот вопрос уже успел намозолить уши, так как именно эти слова каждый раз были сигналом того, что его сейчас уволят. И леди Морриган навряд ли станет исключением – накричит, может, даже швырнёт в него тарелкой, визжа, что он плохой повар, а после выставит за ворота. Слуги говорили, она ведьма… но все слуги говорят такое про своих хозяек. – Хорошо, – благосклонно кивнула женщина. Потом взяла вилку, ткнула ею в «рагу» и вынула нечто похожее на погрызенное ухо. – А это что? – ткнула она «ухо» под нос Алистеру. – Глубинный гриб. – Отлично! – гриб был водворён обратно в тарелку, из которой женщина взамен вынула ярко-алый мясистый стручок. – А что тогда это? – Перец, – с сомнением в голосе произнёс Алистер. – Плод корня смерти, – поправила она его, опуская стручок обратно в «рагу». – Употребление в пищу вызывает галлюцинации и страх, а в сочетании с осквернённым глубинным грибом – паралич дыхательных мышц. В общем, хорошая отрава получилась. Ты взят на работу. Моим помощником, а не поваром. К кухонной плите я тебя и на милю больше не подпущу.
Домашняя зверушка м!Хоука - не мабари, а какое-то крупное кошачье (рысь, тигр, пума - на волю автора). У Андерса любовь с первого взгляда, и вовсе не к Хоуку Пишет Гость:
— Феликс! Грозный выкрик хозяина заставляет рысёнка прижать уши-кисточки и жалобно мявкнуть. Хоук спускается со второго этажа, потрясая разодранным покрывалом. Но, не дойдя пару ступеней, замирает. Представшая перед ним картина вызывает противоречивые эмоции. Посреди зала на корточках сидит Андерс и держит в руках пучок черных как смоль перьев, явно из той шикарной мантии, что притащил ему Хоук в подарок. — И как это понимать?! Счастливо улыбаясь, его любимый мужчина потрясает перьями перед лицом восторженного животного. — Смотри, Хоук, серу Острые Ушки так нравятся перышки! В груди Гаррета вскипает огонь ревности. — Да хоть представляешь, чего мне стоило протащить через портовый досмотр тевинтерский товар?! Ты хоть знаешь, что мне потом высказал наш психанутый лириумный друг?! Подняв на Хоука взгляд невероятно обиженных глаз, Андерс бурчит: — Злой хозяин, не слушай его, моё солнышко. И взяв на руки рысёнка гордо удаляется в библиотеку, не забыв хорошенько хлопнуть дверью.
Морриган заявляет, что ей для ритуала нужны оба Серых Стража, причём одновременно. Логэйн с м!Серым Стражем в шоке
Пишет Гость:
16.04.2014 в 11:35
Исполнение №1, 188 слов, джен, юмор.Исполнение №1, 188 слов, джен, юмор — Гнездо разврата, — заключил Логейн. — Даже Мэрик себе такого не позволял. — Не слишком ты хорошего мнения о вашем-добром-короле, — хмыкнул Фарен. — Не твоего ума дела, Страж, какого я о нем мнения, — отрезал Логейн. — Шавка ты трусливая остагарская, — разозлился Фарен, — вот кто бы говорил, кто бы начинал! Сейчас как возьму молот, да как двину так, что в небо упадешь... — Запомни, вонючий пожиратель нагов, в небо нельзя упасть, — начал закипать Логейн. — Да? Небо — вон оно где, — Фарен ткнул пальцем с треснутым ногтем куда-то вверх. — А удар мой, видать, ты быстро позабыл. У меня силенок послать тебя на луны хватит! — Довольно! Не для склоки собрались, — возвысила голос Морриган. — Дитя и ритуал: со мной возлечь должны вы оба, чтоб дух драконий в ловушку плоти заманить. — С ним я даже в один костер не лягу, — скривился Логейн. — Ты со мной не ляжешь, ты со мной не ляжешь? — заорал Фарен, брызжа слюной. — Да я с тобой за один угол срать не пойду! Морриган попыталась съязвить, но ее уже никто не слушал.
Они искали решение уже двое суток, почти без перерыва на сон, но выход так и не находился. — Андерс, он вообще когда-нибудь затыкается?! — Фенрис остервенело листает очередную книгу из запасов долийской хранительницы, периодически вспыхивая голубоватыми разводами. — А ты проси повежливее, — хихикнул маг, — вдруг послушает. Глаза Фенриса мутнеют и загораются знакомым свечением. — Я не желаю оставаться в этом странном теле. Андерс, почему здесь так тесно? И жжется, а еще у него нет волос… ЗАТКНИСЬ! — свечение гаснет, эльф захлопывает книгу и злобно смотрит на бьющихся в истерике Андерса и Хоук. — Как только я выпру эту нечисть из головы, ты у меня получишь, эксперементаторша хренова! Мариан вытирает слезы от хохота и игриво прищуривает глаза: — О да, тесное, лысое тело…мммм… Дальнейшие ее слова тонут в отборном тевинтерском мате.
Морриган в задумчивости гладит пальцами посох. Крепкое дерево, обмотка из жил, острый костяной наконечник. При необходимости его можно всадить в живот неприятеля и провернуть, наматывая бурые кишки. — Даже думать об этом не смей, — звучит мягкий голос. Будто талая вода с ледышками переговаривается. У Морганы чудесный голос и белокурые кудри. Она притворяется служительницей церкви в Орлее и развлекается тем, что отравляет свою паству ядом безумия. Дана широка в кости, носит густые меха и вплетает в пепельные волосы алые нити, по числу своих жертв. На голове одноглазой Аннис пылает пожар, а ее мантия сшита из нежной человеческой кожи. Набедренная повязка Хель едва закрывает промежность, на бледной коже вырезана рунная вязь, глаза лихорадочно блестят. При свете дня она режет вены, творя красную магию, ночью спит с оборотнями и дарит жизнь своим щенкам. «Безумие в самом ее дыхании», — говорит Явана. Ей едва ли минуло три сотни лет, она живет на болотах близ Антивы и стережет Тихую Рощу «от всяких праздношатающихся героев». Возглавляет ковен Эрида, самая старшая из ныне живущих дочерей Флемет. Через плечо переброшена смоляная коса, просторное одеяние заштопано во многих местах, подошвы босых ног грязны и исколоты. Крепкая чешуя навеки сковала ее правую руку. — Подруги ли вы мне, — Морриган не уверена, что поступила правильно, решив отыскать с помощью элювиана своих сестер, — иль опасаться мне вас стоит? — меньше всего она ожидала, что они сами ее найдут. Эрида улыбается. На вид ей не дашь больше двенадцати лет. — Ни то, и ни другое.
— Ты хочешь жить, сын королей? — голос, казалось, раздавался прямо в голове. «Хочет ли он жить? Глупый вопрос». Он попытался ответить, но смог лишь беззвучно пошевелить губами. — Ты согласен заключить со мной сделку? Я дам тебе жизнь, но она будет принадлежать мне, пока не будет исполнено то, что должно. «Принадлежать кому-то? Он король, а не раб!.. Но жизнь это так заманчиво — снова дышать, смеяться, любить… да что там! — просто снова быть в состоянии пошевелить рукой или подняться на ноги». Кажется, он не произносил «согласен», лишь подумал об этом где-то на краю теплившегося еще сознания, и тут же почувствовал, что его тело, превращенное огром в кровавое месиво, снова цело. Над ухом раздалось настойчивое «Пойдем». «Ведьма Диких земель!» — без сомнения это была она, кто же еще? Они шли через поле битвы, перешагивая через трупы. Кого-то Кайлан узнавал в лицо, мелькали знакомые гербы на щитах, развевали истрепанные покинутые знамена. — Чем закончилась битва? Мы победили? Что с порождениями тьмы? — он и так знал ответ, но все равно зачем-то спрашивал, надеясь услышать обратное. — Твоя армия уничтожена, а порождения тьмы разоряют твое королевство, — проговорила ведьма равнодушно. — Я должен вернуться! Должен что-то сделать! Мой народ… — Ты заключил договор, — в ее голосе появились угрожающие нотки, — и пойдешь со мной. Королевство спасут другие, таково их предназначение. — Зачем я тебе? Что я должен сделать? — В свое время ты все узнаешь. Ты будешь помогать мне, пока не придет тот, кто займет твое место, чтобы ты мог вернуться. — Скажи хотя бы, кто ты? — Явана.
Со времени битвы при Остагаре минуло пять лет. Пустоши Коркари преобразились — теперь Солона и не нашла бы ни те холмы, где впервые повстречала порождения тьмы, ни то болотце, где стояла хижина Флемет. На сей раз путь командора лежал в хасиндскую деревню неподалеку от границы. На гребне холма показалась отара овец и Амелл решительно направилась в ту сторону — у пастуха можно было разузнать дорогу. А вот и он — прям картинка из атласа мира, который Солона листала в библиотеке Круга — одет в звериные шкуры, лицо загорелое, в руках посох, а у ног — лохматая собака. Она уже собиралась окликнуть его, как вдруг слова будто замерли на языке — на секунду показалось, что перед ней стоит Алистер, ее Алистер, такой, каким он был раньше, до того, как стал королем. Наваждение развеялось также внезапно, как и появилось — это определенно был другой человек, похожий, но другой. «Еще один бастард Мэрика? Или…» — догадка вспыхнула словно молния — тогда, вернувшись в Остагар, они так и не нашли тела Кайлана, — «Неужели?.». Резкий окрик вывел Амелл из задумчивого оцепенения: — Эй, ты там! Что тебе надо? — Я ищу старейшину живущих здесь хасиндов, — пролепетала Солона дрожащим голосом, — Как мне выйти к деревне? Мужчина смерил ее оценивающим взглядом, в котором не было узнавания, только настороженность, и коротко объяснил дорогу.
Дом шамана Амелл нашла сразу: большой, круглый, поднятый на сваи — он возвышался над всей деревней. Внутри стояла убийственная смесь запахов трав и свежевыделанных шкур. Старейшина восседала в центре, у очага, окутанная дымом благовоний. Она благосклонно поприветствовала командора Серых, и Солона завела долгий и нудный разговор о деле, не решаясь задать вопрос о встрече, что волновала ее больше всего. Наконец, он улучила подходящий момент: — На холме к северу от деревни я встретила пастуха, кто он? — Теперь он один из наших братьев, но так было не всегда… Мы нашли его на поле большой битвы, когда порождения тьмы ушли. Я залечила его раны, но не смогла восстановить его разум — он ничего не помнит о своей прежней жизни. Ты ведь узнала его, да? Солона молчала в нерешительности, не зная, что ответить. — Пойдем, — старейшина взяла Амелл за руку и властно потянула к выходу из дома, — я покажу тебе то, что развеет твои сомнения. Они подошли к одной из хижин, сквозь прутья изгороди Солона видела того самого мужчину, Кайлана, теперь они была в этом уверенна. Похоже, он только вернулся домой, ему навстречу выбежал золотоволосый мальчуган и радостно бросился на шею, а из хижины вышла женщина. Все трое выглядели такими счастливыми, что Солона начала невольно улыбаться. — Кто он тебе? — у самого уха раздался шепот шаманки, — Брат? Муж? Амелл покачала головой. — Тогда не разрушай счастья человека, ради того, что он не помнит. Ведь он не может жалеть о тех временах, но будет жалеть о своей жизни здесь. Солона покинула деревню на рассвете и двинулась дальше на юг. «Забавно, один из братьев хотел стать великим королем, а другой — иметь дружную семью. Так все и случилось, правда, наоборот. Зато теперь хотя бы один из сыновей Мэрика счастлив».
Кайлану неспокойно. Разведчики принесли дурные вести — враг собирает новые силы и готовит ответный удар. Имеет ли смысл удерживать Остагар или идти сразу на Денерим? В одном он уверен — его полководцы никогда не предадут. Больше никогда.
Отравленная кровь путает мысли и рождает незнакомые эмоции, но Кайлану все равно. Его новая армия, армия порождений тьмы, будет драться до конца. Он все-таки победит.
— Собрание Земель поддержало Серого Стража. Теперь, Айдан, ты должен решить, кто будет править Ферелденом. Алистер и Анора ругаются и что-то доказывают, эрл Эамон выжидающе смотрит, внимание баннов приковано к одному человеку, все ждут от него лишь одного слова. — Анора, — наконец произносит Кусланд, — И я вместе с ней. Я женюсь на ней и стану вашим королем. Наступает тишина, которая закончится либо возмущенным гулом, либо аплодисментами. А так как деваться баннам некуда, то они признают его. Айдан прикрывает глаза, считая секунды до своего триумфа. Но что-то идет не так — по залу катится удивленный шепот, Кусланд видит перед собой лицо Аноры с расширившимися от ужаса глазами, слышит гулкие шаги, и тут за его спиной раздается знакомый голос, заставивший похолодеть. — Слишком рано вы начали делить мое королевство и мою жену, Айдан, — произносит Кайлан, король Ферелдена.
***
В решающей битве за Денерим Айдан Кусланд сразил архидемона. Говорят, накануне сражения он провел темный ритуал, чтобы защититься от скверны. Однако магия не всесильна, и на третий день Герой Ферелдена скончался от полученных ранений. Хотя ходят слухи, что ни одна из его ран не была смертельной. Алистер Тейрин остался в Ордене Серых Стражей, но ему пришлось покинуть Ферелден, со временем он стал командором Серых в Вольной Марке. Логейн Мак-Тир за предательство короны был лишен всех титулов и владений и сослан. Вскоре король Кайлан развелся с Анорой, поводов для этого была масса — от бесплодия королевы до участия в заговоре отца, но злые языки утверждают, что Белая Жрица аннулировала брак по личной просьбе императрицы Селины. И причина подобных слухов ясна — вскоре правящие дома Орлея и Ферелдена связали себя не только дипломатическими, но и родственными узами, две страны объединились, и потомки Каленхада Великого теперь многие века будут править Объединенным Королевством.
— Создатель, нет! — заорал Себастиан, падая на колени. Карвер пытался удержать сестру с перекошенным от ужаса лицом, рвущуюся к полыхающим руинам, пока в голове не вспыхнуло мрачное озарение — Эльтина была не одна в этот день. Карвер в отчаянье схватился за голову: — Мередит! — Орсино! Нет! — вторила ему Мариан, заливая слезами пламенный меч Андрасте на его кирасе.
— Какой ужас... — округлив глаза, произнесла Мерриль тоненьким тревожным голосом. — Что же теперь будет с городом? И что сделают с Андерсом?
Рыдания на маленькой площади тут же смолкли. Три пары глаз кровожадно уставились на безучастно сидящего отступника...
Собор рушится медленно, вековые своды опускаются внутрь с шорохом, который постепенно нарастает до вала невыносимого грохота, четко очерченный силуэт осыпается, будто это был не камень, а песок. Впрочем, Каллен почти не успевает все это увидеть: когда он добирается до площади, пыль повисает в воздухе густой завесой, не то, что ничего не разглядишь, дышать невозможно. Поиски Орсино, Мередит и Эльтины в завалах займут не один день, но уже понятно, что остаться в живых там никто не мог. Обезглавленный город в один день превратится в кровавое болото, мрачно думает Каллен. Он совсем не уверен, что хочет это видеть.
— Хоук, — окликает он уверенно, не позволяя себе сомневаться. Время подумать было — всю дорогу от Казематов до площади, панически прокручивая в голове несвязный доклад храмовника из эскорта Мередит. Защитник оборачивается, явно готовый разносить Киркволл в мелкую крошку, прихватив с собой капитана стражи и всех остальных из своей неблагонадежной компании, включая одного потрепанного и очень виновато выглядящего друга, осевшего на ящики около пустых прилавков. Впечатление победитель Аришока, надо признать, производит сильное. Каллен стряхивает оцепенение и мерно продолжает: — Мы с вами отправляемся в Казематы. Ферелденец щурится, начинает неторопливо двигаться в его сторону, и выглядит при этом так, что Адриан с Родриком, судя по звукам, тащат мечи из ножен. — Если вы думаете, капитан-лейтенант, что я позволю…
— Защитник, — вздыхает Каллен, — я хочу сопровождать вас, когда вы будете сообщать старшим магам Круга о смерти Орсино. Как, — он останавливается на секунду, представляя, что с ними всеми случится, когда новости о самоуправстве дойдут до Настоятельниц из других городов Марки, — временно исполняющий обязанности правителя Киркволла. Хоук хмыкает, но, кажется, ненадолго отложил идею прорываться с боем куда-нибудь с площади, оставляя за собой гору трупов в храмовничьих латах: во всяком случае, на лице снова проявляются хоть какие-то эмоции. Адриан с Родриком, кажется, теперь готовы рубить голову уже Каллену — взгляды буквально прожигают спину.
— Да вы серьезно настроены, — радостно-изумленно восклицает Хоук уже в своей обычной манере, — но, скажите, что мне делать, если все мое естество прямо-таки тянется к какому-нибудь быстрому судну, направляющемуся в солнечную Антиву, а не к весьма опасному делу градоправления? — Надеюсь, вы сможете перебороть свои низменные желания. Хоук, я не шучу. А сбежать вы можете и немного позже. И скорее всего, я буду завидовать, сидя в своей камере, или на помосте виселицы, добавляет про себя Каллен.
Защитник складывает руки на груди, раздумывая, задумчиво окидывает храмовника взглядом: — Вы, кажется, очень хотите закончить на плахе. Или с мечом брата по ордену в спине. Впрочем, не мне вас останавливать. Помолчав, добавляет деловым тоном: — Мой… друг может беспрепятственно покинуть Киркволл. Церковь взорвали последователи Кун, мстящие за Аришока.
— Договорились, — кивает Каллен, и с трудом сдерживает желание пробормотать «Андрасте, помоги». Это рукопожатие будет стоить ему головы, однозначно.
— То что я делаю, необходимо, — в который раз обреченно повторил Андерс, догадываясь, что сейчас его дожмут. Хоук смотрел — Ну что ты хочешь от меня услышать? Хоук смотрел. — Ладно, — маг нервно взъерошил волосы. — Я хочу взорвать Церковь. Спровоцировать революцию, если уж по-другому не получается. — А я то думал тут что-то серьезное, — ухмыльнулся Хоук. Андерс недоверчиво уставился на него, прикидывая что лучше, психануть или обидеться. — Любовь моя, ну кто ж так делает революцию, — продолжил Защитник Кирквола. — Сейчас я тебе расскажу. Через несколько часов Андерс был близок к тому, чтобы бросить все и попроситься обратно в Круг, чтобы спасти мир от этого опасного сумасшедшего. Хоук между тем, увлеченно вещал: — …без революционной теории не может быть и революционного движения, и в настоящее время вряд ли есть надобность доказывать подобную истину…*
Двери распахнули и в тевинтерский Зал магов торжественно вошел некто, напоминающий человека лишь отдаленно. — Я — Корифей, жрец Великого Бога Думата, — провозгласил он и сделал многозначительную паузу. Сенат затих, магистры настороженно взирали на существо. — Я пробудился от тысячелетнего сна и вернулся править своей империей, склонитесь передо мной жалкие черви… Наверное, он хотел добавить что-то еще, но в этот момент его сковала неизвестно кем наколдованная дробящая темница. Магистры вышли из оцепенения и принялись читать заклинания, под потолком собиралась огненная буря, били цепные молнии, клубился ядовитый туман. На шум прибежали дежурившие снаружи храмовники и накрыли Корифея тишиной. Наконец, архонт перехватил поудобнее посох и пронзил противнику в сердце. На лице Корифея отразилась странная смесь удивления и непонимания, а тело его развеялось в прах за секунды. — А что если он и вправду был древним магистром? — спросил кто-то. — Тогда мы воздадим ему должные почести. Посмертно.