Леди Шайна знает: ничто не дается просто так. Гостья, протягивающая ей флакон с карминно-красной жидкостью, кратко сообщает, как им воспользоваться, но не говорит главного. — Почему вы делаете это? — спрашивает Шайна, хотя ее взгляд уже прикован к заветному пузырьку. Она не замечает, как женщина, чье лицо скрыто глубоким капюшоном, несколько раз смыкает и размыкает губы, прежде чем ответить. — Вы сразили тэйрна Симеона, госпожа, этого достаточно. Шайна принимает неожиданный дар, пытаясь совладать с поднимающейся тревогой — мутно-сладкой — как зелье, разливаемое ею в кубки. Но вкус зелья скрашивает вино, а тревогу не прогоняет ни улыбка Каленхада, с которой он встречает Шайну у своих покоев, ни легкость, с которой он соглашается впустить ее и отпивает дурманящего напитка. Королева в тягости и отдыхает в своей спальне — Шайна чувствует горячий стыд, думая об этом, ей чудится какая-то мерзкая опытность в подобных мыслях. Шайна резко опустошает свой кубок и замирает, глядя на Каленхада, не потому, что видит его другим, а потому что он вдруг смотрит на нее иначе. И на всю ночь забывает: ничто не дается просто так. Рассветные лучи оживляют золото в волосах Каленхада, когда он склоняется и целует шрам у груди Шайны, тот самый, полученный за него. В исступлении Шайна закрывает рот рукой, чтобы сдержать крик, но он раздается и — принадлежит не ей. Королева Майрин недолго медлит и бросается прочь.
***
Ведьма устало прикрывает желтые глаза, вспоминая непроизнесенное: — Вы сразили тэйрна Симеона, госпожа, это был мой брат… Леди Шайна мертва, эрл Мирдин мертв и нет Алденона рядом с Каленхадом Великим. Есть только утоленная месть, и она слаще любовного зелья.
Авелин|(/)Изабелла. Квест "Ночные кошмары". В Тень вместе с Хоук пошли Авелин и Изабелла. И обе поддались демону желания. Разборки после.
Пишет Гость:
17.02.2014 в 21:49
Исполнение №1, 191 словоИсполнение №1, 191 слово - И как можно быть такой... ветреной! Предать ради какого-то корабля! - О, а ради мёртвого мужа, значит, можно! - Что ты знаешь! - вспыхивает Авелин. - Уэсли был для меня всем! Изабелла упирает руки в боки: - А мой корабль, с командой, чем для меня был, по-твоему?! - Это не то же самое! - Да ну! Обе женщины смотрят друг на друга, не желая признавать очевидного: они обе подвели Хоук. И счастье ещё, что она просто проснулась позже них. Что она проснулась. - Надо придумать, как не допустить такого в следующий раз, - наконец отворачивается Авелин, не желая больше спорить. - У меня есть идея, - как-то без веселья хмыкает Изабелла. Авелин вздыхает: - Даже не знаю, хочу ли я слушать... - Можешь не слушать, - звучит совсем близко голос. - Можешь просто поучаствовать. Авелин оборачивается - сосредоточенное лицо пиратки прямо перед ней. - И в чём же я должна участвовать? - Ну, - дёргает Изабелла плечом, - если говорить красиво, то в том, чтобы отказаться от прошлых сожалений и найти якоря в настоящем. - Прости, что? Изабелла с досадой щёлкает языком: - А лучше вообще не говорить. И, взяв Авелин за плечи, крепко её целует. Только когда её пальцы уже путаются в чёрных кудрях Изабеллы, Авелин понимает, что почему-то забыла её оттолкнуть.
Она смотрит ему в глаза, пьяно и вызывающе. Он хочет отвернуться, но не может. – Поболтаем? Наедине? – спрашивает она.
– Не хочу, – он все-таки находит в себе силы посмотреть в сторону.
Когда ночью Фенрис возвращается в поместье, Изабелла уже ждет его у входа.
– Уходи, – глухо бормочет он.
– Я буду паинькой, – с усмешкой обещает она.
Они пьют вино, преимущественно в молчании. До тех пор, пока она не встает и не подходит очень близко.
– Не прикасайся ко мне, – с угрозой произносит он.
– Позволь, я сделаю тебе массаж, – мягко спрашивает она.
– Нет! – скорее хриплый выдох, чем членораздельная речь.
– Обещаю, тебе понравится, – дышит она ему в ухо.
Изабелла настолько нежна и нетороплива, насколько может. И чуть-чуть больше. Фенрис скован и напряжен, не желая расставаться с мнимой защищенностью.
Когда на полу оказывается большая часть одежды и все оружие, а размята, кажется, каждая мышца тела, сопротивляться естеству становится невозможно. Фенрис с рычанием наваливается на Изабеллу.
– Ты же этого от меня хотела? Так получай! – шипит он змеей.
– Тише-тише, волчонок, – шепчет она в ответ. – Вовсе не обязательно так торопиться. Побудь и ты нежным.
И остаток ночи тонет в томной неге и наслаждении. Эта ночь пахнет жалостью.
– Отступник. Из уст только что спасенной девушки это звучит как приговор. Андерс уже жалеет, что вмешался – кажется, эта юная особа с луком наперевес и хитрым прищуром умеет постоять за себя. И в любой момент готова обрушить свой гнев на того, кто помог. – Хорошо, понял, зря вмешался, – Андерс разводит руками, прячет посох за спину и осматривает трупы у ее ног. – Да, может, и зря... – недовольно говорит девушка, но оружие убирает и перескакивает через тела, останавливаясь рядом с Андерсом. – Но в наше время рыцарей так мало, что грех отказываться от помощи. – Я не мог оставаться в стороне в такой ситуации, – Андерс ухмыляется и подставляет ей руку. – Могу ли я вас проводить? Вдруг еще одна банда не спит в Клоаке... Девушка смешливо морщит нос и берет отступника под руку. – Хватит подлизываться, кот. Все равно лучше развлечений я здесь не найду... – выдыхает она и поглаживает Андерса по плечу. – Я – Шарада. – Андерс, тот самый лекарь из Клоаки, – он довольно накрывает ее ладонь своей и улыбается. – Не меня случаем, искали? А то негоже девушкам ходить по таким местам. – Негоже девушкам жить в таких местах, – со смехом выдыхает Шарада и заинтересованно рассматривает отступника. – Но, полагаю, в вашей компании мне ничего не грозит?
Карвер кусает кончик пера, прежде чем обмакнуть его в чернила. Кропотливо выводит адрес на конверте, потом берётся за само письмо. «Дорогая сестра, получил твоё письмо, и сразу пишу ответ. У меня всё замечательно – ночные дежурства, правда, выматывают, но в остальном я всем доволен. Что до твоей просьбы – грифонов у них нет, так что не обессудь, обойдёшься тем, что нарисовал я. Командор заметил, что он больше смахивает на помесь курицы и Порождения Тьмы, но он сам их видел только на картинках. Кстати, Страж-командор велел тебе передать, что денег посылать в конверте не надо. Лучше сразу через местный банк в казну Стражей, а то не всё доходит. Да, забыл добавить – Страж-командор проверяет всю переписку, так что больше не называй его «старпером». Он прозвища не понял, и дал мне два дежурства вне очереди. В следующий раз придумай что-нибудь попроще. Вообще, мне тут нравится, здесь весело, временами. Страж Огрен научил меня правильно пить «гномью» водку, и теперь на мне все ночные дежурства, поскольку Страж-командор не терпит запаха этой дряни. Сказал, буду дежурить, пока из меня всё не выветрится. Не страшно, зато я сдружился с коллективом – со всеми десятью Стражами, так что не скучаю. Того желаю и тебе, пиши чаще, не забывай обо мне. Карвер.
м!Хоук/Мерриль, попытка сделать Мерриль приятное, помыв Элувиан, и случайно заставить его работать, юмор
Пишет Гость:
24.02.2014 в 17:33
Исполнение №1, 340 словИсполнение №1, 340 слов Вернувшись домой, Мерриль застала Хоука перед элювианом, на потрескавшейся глади которого отображался зал «Висельника».
– Как ты это сделал?
– Не знаю, – Хоук обнял эльфийку и усадил её себе на колени, – я хотел стереть пыль с рамы и случайно нажал на этот завиток. И увидел, как вы с Изабеллой играете в «Ромб». Кстати, она смухлевала, так что, можешь потребовать у неё свою подвеску обратно.
– Ой, а мы и правда сейчас играли с Изабеллой в «Ромб»… Но подвеску она сразу вернула. А ты на этот завиток нажимал?..
Тонкий пальчик боязливо ткнул в вырезанный на раме глаз и в зеркале отобразился какой-то темноволосый эльф. Сидя в ванне, он неторопливо тёр мочалкой руки и грудь.
– Это же Махариэль! – ахнула Мерриль, всем телом подаваясь в его сторону и чуть не падая с колен Хоука.
Хоук придержал её, ревниво глядя на то, с каким интересом его возлюбленная рассматривает старого знакомца. А тот отложил мочалку и взялся за бортики ванны, видимо, собираясь подняться…
– Задница Андрасте! – ругнулся Хоук и нажал на резной глаз. Нечего его малышке пялиться на посторонних голых мужчин!
Зеркало показало чей-то покачивающийся зад. Голый. Но, хвала Создателю, женский. Вильнув ещё пару раз бёдрами, его обладательница уселась на кровать, и наконец-то стала видна целиком. И оказалось, что этот вечно приоткрытый ротик и бессмысленные голубые глаза на круглом личике знакомы Хоуку. Как и огромная, Изабелле под стать, грудь. Андрасте, одна из девочек Лусины. И прямо сейчас она собралась отрабатывать своё содержание с каким-то смутно знакомым темноволосым парнем…
– Кажется, мой элювиан как-то не так работает… – жалобно сказала покрасневшая до кончиков ушей эльфийка. – Он должен показывать то, что находится перед другими элювианами, а не… это.
– А это не элювиан, – отозвался Хоук, обалдело наблюдая за скачущей на Себастьяне Андрасте, – он показывает то, о чём думает или говорит нажимающий на символы. Вон там ещё ухо вырезано, и если нажать на него… – Дом огласился недвусмысленными стонами и вскрикиваниями, а Хоук продолжил: – Вот. Я когда-то читал про тевинтерский артефакт, показывающий то, что происходит на расстоянии – «теле-визор». Похоже, это он.
На следующий день Хоук переехал к Мерриль, настрого запретив Бодану сообщать всем, куда он подевался.
Командор позволила себе расслабиться за прочтением книги, переложив на этот вечер все обязанности на плечи сенешаля. Голова немного гудела, а это означало, что этой ночью ей наверняка будут сниться кошмары. За её дверью, недалеко от которой стояло несколько стражников, послышались приглушенные хрипы, послышался звук падающего тела. Дверь в то же мгновение отворилась, показался стражник, который на последнем издыхании прошептал: - Миледи, нас ата… Солдат бездыханным упал на пол. - Антиванские вороны приветствуют вас, Страж-Командор! – в дверном проеме показался… Зевран. - Аранай! Ты их… - Они лишь спят сном младенцев, - Ворон хищно улыбнулся и сделал поклон, который больше походил на издевку. – Ваша стража охраняет вас столь же бдительно, как монашка – свою честь! Проникнуть сюда было крайне затруднительно. И все же теперь я понимаю, что усилия того стоили! Смущенная стражница, в ночной рубахе до пят непроизвольно потянулась за простыней, чтобы прикрыться. Под взглядом Антиванского убийцы ощущаешь себя крайне неловко.
Внелимит. 1 346 слов, жСтраж/Зевран, обиженная магичка, гет.Внелимит. 1 346 слов, жСтраж/Зевран, обиженная магичка, гет. - Антиванские Вороны приветссс... - издевательски-вежливое приветствие, узнаваемое, кажется, во всех концах Тедаса за исключением совсем уж дремучих уголков, оборвалось на середине и смуглого татуированного эльфа с парой кинжалов в руках, как лёгкую корзинку с пряжей, вздёрнуло вверх. - Гхм. Итак, я всё же не закончил, сера Командор-Страж, позвольте всё же... Пошевелив пальцами, так, что магическая ловушка сжалась чуть крепче, Страж-Командор, Победительница Архидемона, Героиня Ферелдена, Защитница Редклифа, Соратница короля Алистера, а если по-простому, без всей этой пафосной бардовской чуши, декларируемой почтительным голосом, да так, чтобы непременно было слышно лёгкое придыхание перед каждой из заглавных букв в каждом из титулов... Нерия Сурана, а если по-простому - "просто Сурана", склонила голову чуть набок и нехорошо так прищурилась, словно обдумывала очередной магический опыт. (Да какая там неблагонадёжность и дружба с магами крови? Старый пень, то есть, конечно же, Первый Чародей Ирвинг счастлив был избавиться от экспериментаторши, которая категорически не поддавалась на провокации, силы у демонов не искала, магией крови не интересовалась, в порочащих связях замечена не была... А вот две лаборатории уже выжгла вчистую к тому моменту как в Каленхадский Круг принесло Дункана.) - Антиванскиииие Вороны приветст... ой! Сурана!!! - Да, Аранай, я тебя внимательно слушаю? - Антив... СУРАНА!!! Чуть смущённо опустив ресницы, Командор-Страж полюбовалась на аккуратные подпиленные и отполированные ноготки на левой руке, после чего чуть крепче сжала пальцы и из магического кокона раздалось совсем уж невнятное сипение. - Аранай, ты что-то хотел сказать? - переспросила Сурана, с заботой покосившись на ловушку. - Антивффф... С недовольством фыркнув "придурок", Сурана развеяла ловушку, дождалась, пока тело, попытавшись, словно кошка, извернуться, шмякнулось на ковёр кабинета, и снова поинтересовалась: - Аранай, ты что-то хотел сказать? Взъерошенный, как пожёванный кошкой воробей, Антиванский Ворон сел и с опаской посмотрел на Сурану, но заводить свою приветственную речь благоразумно не стал. - Мне попросить стражу выпроводить тебя за ворота крепости? Нет? Ну зачем ты мне рушишь весь воспитательный момент для моей охраны? Ты как сюда пробрался? В подводе с провизией? В бочке из-под вина? В дровах? - ухмыльнулась эльфийка в совершенно гномьей, точнее, огреновой, манере. - Нет? Странно... Переоделся служанкой? А ведь такой трюк у тебя прошёл бы. Снова нет? Неужели... Канализация? Смурнеющий с каждым предположением Сураны Арранай посмотрел на неё совсем уж... Кажется, Андерс называл это "по-котячьи". Вздохнув, она продолжила: - Ладно, не важно, я проверю все варианты, моим самоуверенным мальчикам хватит занятий на месяц, раз уж они так голосят о "постоянной бдительности" и "коварстве баннов-заговорщиков". Ты, кстати, не от них? А то один заговор я тут уже подпалила... Буквально, - снова ухмыльнулась Сурана, с отличием защитившая практику по стихийной магии прямо перед Истязаниями (как раз это и была вторая лаборатория). Посерьёзнев, Сурана вздохнула ещё раз. Нет, она, конечно, не забыла ни одно из писем, которые Аранай ей... Вот то-то и оно, что пообещав писать каждую неделю, Аранай не подавал о себе вестей вот уже больше года. Точнее, видела она его в последний раз вот уже пятьдесят девять писем назад и одну записочку "Я ненадолго, надо разобраться с бывшими соратниками, скоро буду, твой З.". - А припёрся зачем? Сурана мрачно покосилась на притихшего, потерявшего всю весёлость и всю легкомысленность Араная, махнула пальцами в сторону двери, указывая на выход, и снова вернулась к пергаменту и чернилам, точнее, к сведению баланса доходов и расходов за предыдущий месяц, каковой до этого откладывала вот уже четыре раза, то из-за контрабандистов в Амарантайне, то из-за очередных странных порождений тьмы. Последние два раза как раз пришлись на заговорщиков, точнее, на заговорщиков собственно и на перетрясание рядов выживших на предмет благонадёжности. И - да, она совсем не жалела о том, что рядом нет надёжного наглого разбойника, способного как следует навести страху на обнаглевших баннов. А то как порождений тьмы гонять, так - "Командор-Страж, помогите, это ваш долг!", а как налоги платить, так это она, оказывается, не поголовье гарлоков сокращала, а "потоптала и пожгла посевы, ввергнув в разорение". И - разумеется, все свои титулы "мелкая остроухая пакость"(с) заработала исключительно, мммм, посредством грелочных услуг для короля, в то время, когда будущий король Алистер Тейрин помогал будущим союзникам, решая их проблемы, объединяя под своим мудрым руководством гномов, магов, храмовников и простых, но верных своей родине людей благородного и простого сословия... Дойдя в своих мыслях и воспоминаниях до этого утверждения, которым руководствовались в эрлинге, чтобы втихую саботировать поручения эрлессы Амарантайна, Сурана тихонько зарычала, бездумно терзая писчее перо. Рядом нарочито слышно зашуршало и на пол у кресла, в которое с ногами по ещё ученической привычке забралась Сурана, опустился Аранай. Сел, замерев как резная каменная фигурка из эльфийских развалин в Бресилианском лесу, разве что глазами стрельнул в её сторону. - Ну и зачем пришёл? - негромко, ровным голосом поинтересовалась Сурана, выводя пером очередную цифру из бюджета затрат на восстановление Башни Бдения. Помолчав, Аранай спросил: - Честно? - Нечестности мне хватает и так. - Хотел узнать, не требуются моему милому Серому Стражу услуги Антиванских Воронов, - промурлыкал остроухий наглец, упёршись лбом в острую коленку. - И почту привёз. Сто сорок пять писем. Знаешь, гильдмастер Антиванских Воронов... он, оказывается, такой сентиментальный убийца, что я даже не знаю, стоит ли отдавать их тебе. То есть пересказывать. То есть цитировать... - Хммм, и кто же тебе разрешил читать чужую переписку, ты же не Лелиана? - пряча улыбку, поинтересовалась Сурана, зарываясь пальцами в светлые волосы, в которых, что было непривычно, не нащупывалось тонких косичек. Некому было заплетать?.. - Ты не поверишь, мой милый сердитый Страж, мне это разрешил сам отправитель, - Зевран сладко прижмурился, укладывая голову на колени Суране, - вот каждый раз, когда он смотрел в лицо своему отражению в любой зеркальной поверхности, он серьёзно клялся обязательно пересказать, что случилось с момента предыдущего точно такого же обещания. Хочешь, я всё это для тебя напишу? У меня есть для этого большая пачка белоснежной шёлковой бумаги, чернила благородного тёмно-синего цвета, совсем как твои глаза, когда ты задумалась, или примериваешься... - едва слышно осторожно уточнил Зевран, после чего продолжил прежним тоном: - ну, перо я у тебя одолжу. Ах да, ещё есть клубок атласных ленточек (вообще-то, изначально я предполагал, что это тебе, для косичек мне, ну да ладно), чтобы перевязывать каждое письмо. Да, сургуч тоже придётся попросить у тебя... Ой! - он обижено покосился на изогнувшуюся низко-низко склонившуюся к нему Сурану. - Ещё немного чуши в твоём исполнении на мои уши и твоё собственное я не укушу, а откушу, - хищно ухмыльнулась Сурана, глядя в лицо Зеврана. - Понял, испугался, затрепетал, - расплылся в улыбке Зевран. Когда Сурана начинала упоминать в разговоре эльфийские уши, это уже было практически прощение. - Значит, про несколько флаконов дорогих орлейских духов, которые мне было бы не жалко потратить на то, чтобы каждое из писем создавало атмосферу знойного лета, аромата благовоний... Всё-всё-всё, я уже заткнулся!.. - Умница, - проурчала Сурана, помогая себе магией подхватить Зеврана, чтобы затащить к себе в кресло, - и посещение какого количества чужих спален натолкнуло тебя на мысль о письмах, ленточках и прочем "барахле"? - Никакого. Одна лишь Лелиана, - алея, признался Зевран, и тут же затараторил: - то есть её консультация. Она утверждала, что ничто не способно растопить сердце суровой оскорблённой девы, как много-много приятны девичьему сердцу мелочей, покорность избранника, готового выполнять любые её прихоти, дабы заслужить прощение... - в речи буквально слышались цитаты весьма знакомого велеречивого стиля. - Лелиана растеряла последние мозги за чтением орлейских любовных романов, но их и так было не слишком много, - буркнула Сурана, расправляясь с непривычными застёжками нового зевранова нагрудника. - Где она тут увидела дев, готовых растаять от кулька пряников или прочего всякого... Ну ты понял. - Не знаю, где увидела, но она оооочень настаивала. Но что я, не знаю, что дало бы мне больший шанс на выживание?.. Три ящика книг. Поистине, всегда можно найти требуемое, особенно если знаешь, где искать... Стихийная магия, - загнул первый палец Зевран, - ещё пара томов про что-то, что запутанно именуется "силовой магией", потом ещё томик "Некоторые магические приёмы авварских ледовых колдунов", а ещё... Зевран Аранай не успел упомянуть "Традиционные воззрения на водяную магию у болотных шаманов", "Сто и одно огненное заклинание для ниспровержения врагов Империи Тевинтер", а также много других интересных книг, способных надолго отвлечь стихийного мага от любых прочих занятий, но ему простительно. Его целовали, настойчиво раздевали и не менее откровенно лапали. Если женщина тебя простила - не мешай ей.
Исполнение №2, 248 словИсполнение №2, 248 слов Каллиан раздражало все: должность, Башня Бдения, тем более частые визиты его величества, каждый раз восклицавшего, что она для него сделала!.. Поэтому, как только до ее острых ушек доходил слух, точнее, приходил отчет, что король Ферелдена движется в обитель Серых Стражей, Каллиан растворялась в толпе, точнее, уезжала по делам. Теряться она всегда умела – недаром городской эльф. И предпочитала это делать сидя в таверне и лениво потягивая гадкое пойло, именуемое лучшим местным напитком. Иногда ее даже уводило, но, как Командор Серых Стражей, Каллиан не могла себе позволить такую роскошь. Всегда быть на стороже! Или не всегда... Сначала Каллиан подумала, что ей что-то подсыпали в кружку, – бармен не тот, да и раза два мимо ее столика проходили улыбающиеся эльфы. Потом она многозначительным взглядом отшила желающего к ней подсесть... А потом веки стали тяжелыми, ее столик в углу окружили темные фигуры, а закончилось все, кажется, накинутым на голову мешком. Каллиан пыталась сопротивляться, но руки и ноги не слушались. Очнулась Каллиан привязанной к стулу и явно в каком-то погребе. Она проверила прочность веревок, но узлы не поддавались тонким ладоням. Она попробовала подпрыгнуть на стуле, но тот был прибит. Выругавшись и проклиная свою невнимательность, Каллиан даже не заметила, как чьи-то ладони легли ей на плечи. И только тогда над ухом она услышала до боли знакомый голос. – Скучала, Серый Страж? Антиванские Вороны приветствуют Командора на его территории. От нежного поцелуя в висок Каллиан прикрыла глаза и еле совладала с пробившей тело дрожью. Осталось только попробовать избавиться от веревок, и тогда этому умнику Зеврану не поздоровится...
Как ни странно, сначала просыпается именно кот, хотя охранные магические растяжки на всех внешних окнах Башни Бдения ставил вовсе не он, а вполне даже его хозяин. Сам Андрес вскакивает секундой позже. Не вполне еще понимая, что происходит, но предполагая худшее, он несется к комнате Коммандора, на ходу путаясь в юбках мантии. Дверь покоев Сураны оказывается приоткрыта, из узкого проема геометрически ровный луч света протягивается к висящей в коридоре картине и освещает половину сурового, насупленного лица какого-то породистого мертвеца рода Хоу. Из-за двери слышится незнакомый голос с сильным южным акцентом: - Антиванские вороны приветствуют!.. Ох! И сразу за этим: всхлип, шорох ткани и падающих бумажных листов, шлепки босых ног по каменному полу, приглушенный смех и звуки борьбы. Кто-то вздыхает и охает, и снова смеется, а незнакомый голос ему отвечает: "не плачь". Сэр Ланселап мягко спрыгивает с рук Андерса и приближается к дверному проему. Маг беззвучно орет любопытному коту "вернись!", но тот остается безучастен к его мольбам. Аккуратно, будто по утыканному ловушками узкому коридору, Андрес подкрадывается к непокорному животному. И случайно, одним только глазком, заглядывает в комнату Стража-Коммандора. Сурана подергивает рукава ночной рубашки, берет кувшин и льет воду на шею склонившемуся над тазом эльфу. Тот умывается быстрыми движениями, шумно фыркает, трясет головой. С волос летят грязные капли, темной росой опадают на пол, кляксами остаются на светлой одежде Сураны. Светлой, невесомой, полупрозрачной... Острые лучи от масляной лампы за ее спиной пробивает ткань насквозь, бесстыже очерчивая контур фигуры. Каждую линию и каждый изгиб. Видно даже, как складками идет ткань на кончиках грудей, там, где ее приподняли мелкие отвердевшие соски. Напротив Сураны эльф, грязный, темный от пыли и крови, по-собачьи встяхивается. Сурана смеется - из-за него. Сурана улыбается - ему. И когда он хватает ее и туго, так что скрипит кожа доспехов, стягивает в объятьях, она не кричит, а только вздыхает, будто ее ткнули ножом под сердце и это последний вздох в ее жизни - долгий, отчаянный, чувственный до неприличия. Выдохнуть она не успевает - эльф накрывает ее рот своим. Поцелуй долгий, звук от него - влажный, разносится, кажется, по всей Башне. - Ты грязный. - Очень. - От тебя воняет. - Кошмарно. - Я хочу тебя. - Всегда. Андерс видит, как подгибаются колени Сураны. Она расслабленно висит на руках эльфа, позволяя ему трогать себя, жадно мять это хрупкое, светлое тело. Ночшука испачкалась и промокла. Там, где прошлись ладони эльфа, ткань прилипает к коже. Между поцелуями Сурана шепчет: - Кинжалы... в крови... заржавеют... - Ты жестока. Пусть лучше они заржавеют, чем я. Когда эльф поднимает Сурану, держа ладонями под ягодицы, и сажает на заваленный бумагами стол, и задирает подол ночной рубашки до живота, так что становятся видны ее налитые белые бедра, которые эльф нагло и беспорядочно облапывает, Андерс тихонько поднимает загипнотизированного зрелищем кота на руки и отходит от комнаты, зачем-то зажимая пасть Сэру Ланселапу, как будто это коту, а не самому Андресу хочется заорать в голос.
— Десять лет назад Её Великолепие приказала некоему барду явиться в Ферелден... — ровным голосом произносит Лелиана.
Она сидит, как примерная ученица, с идеальной осанкой и направленным перед собой взглядом. Вот только не бывает у примерных учениц сжатых до белизны пальцев и горьких складок у рта.
— Десять лет назад Её Великолепие приказала доставить в Ферелден бумаги, которые могли бы развязать войну, — так же ровно проложила Лелиана. — И это едва не стоило жизни наивной и глупой воспитаннице некого барда... А теперь мы должны защитить трон Её Великолепия.
Доротея подходит, успокаивающе кладет руки на ей плечи, а потом мягко прижимает голову женщины к своей груди.
— Десять лет — долгий срок, дитя. За это время могла смениться Игра, могли измениться игроки. Если бы тогда наивная и, как ты напрасно говоришь, глупая воспитанница не оказалась бы там, где она оказалась, кто знает... Быть может, две дорогие нам страны уже горели бы в войне...
Вечерело. Люди выходили из церкви, привлеченные громкими угрозами порезать кого-то на корм для мабари. Мередит и Орсино задумчиво глядели друг на друга. Ссориться как-то не тянуло, особенно после обещания заняться ими, «вот только с этим придурком закончу!» – Мир? – уточнил господин Орсино. Мередит с достоинством кивнула. А командор Серых Стражей Табрис продолжала бодро лупить Андерса, клянясь выбить из него не только лишнюю дурь, но и Справедливость.
Исполнение 2, 100 слов!Исполнение 2, 100 слов! Дайлен Амелл еще никогда не был в таком бешенстве, как в тот момент, когда Зевран сообщил ему о местонахождении Андерса. Он и минуты не провел в раздумьях, а сразу направился в Киркволл. - Дайлен? - Андерс выглядел измученным и постаревшим. - Я. Тебя. Убью, - Дайлен сам удивился тому, что его ярость за прошедшие недели не исчезла, а лишь усилилась. Прежде чем Андерс успел отреагировать, он уже получил кулаком по своему выдающемуся носу. - Дайлен... - выдохнул он, сраженный неожиданностью. - Как ты мог? Мы же... Ты же... - ярость сменилась болью, и Дайлен устало опустил голову. - Как, Андерс? Почему? Андерс, зажав нос рукой, молчал.
Исполнение № 1, 178 словИсполнение № 1, 178 слов В Минратос они въезжают через южные ворота. Сотни белых башен Минратоса, пронзающих выгоревшее небо, на солнце отливают золотом. Вдоль дороги выстроены солдаты в блестящих парадных доспехах, за их спинами колышется людское море. Воины мерно ударяют мечами о круглые щиты. Они приближаются к триумфальной арке генерала Белизариуса, выстроенной в честь победы над южными варварами. Тогда победоносная армия растянулась на пол-города, бронзово-стальной змеей, толпа выла от восторга, и женщины бросали воинам букеты цветов, а вечером был фейерверк. Сейчас их только пятеро. Но сила каждого больше, чем сила армии, и победа каждого больше, чем победа в войне. Пятеро возвращаются, и руки их, кажется, все еще красны от жертвенной крови, а на одежде еще посверкивает лириумная пыль. Минратос встречает их молчанием – и лязгом металла о металл, походящим на биение железного сердца, и в какой-то момент прокрадывается леденящая мысль – не так приветствуют триумфаторов, так провожают осужденных на казнь. Они проезжают под аркой, и их накрывает ее густая синяя тень, и когда они вновь оказываются на солнце, оно слепит им глаза. Оттого кажется: золотистые башни Минратоса – черны. И еще: все это уже было однажды.
Логейн/Селия, ухаживание тейрна за дочерью столяра
Пишет Гость:
21.02.2014 в 17:44
Исполнение 1, гет, 372 словаИсполнение 1, гет, 372 слова В первый раз, он прислал ей алые розы, выращенные в одной из оранжерей Денерима. Букет был диковинно упакован в бархатную ткань и перевязан золотистыми лентами, это произведение цветочного искусства обеспечил безбедные месяцы своему создателю … Часть бутонов была вплетена в косы девушкам, что приходили к Селии. Другая часть была отдана за даром женщине, что изготавливала чудесные ароматы и попросила о нескольких лепестках этих роз, желая повторить этот аромат.
На бархатной ткани, в которую некогда был обернут букет, спал трехцветный бездомный кот, повадившийся к Селии, которая подкармливала его остатками ужина.
Во второй раз он прислал шоколад, который приготовил королевский кондитер по его личной просьбе. Все конфеты были скормлены городским детишкам, пробегавшим мимо дома столяра.
В третий раз Логейн отослал Селии изящный гарнитур золотых украшений. Все деньги, вырученные от продажи золота, были пожертвованы сиротскому приюту.
В четвертый раз тейрн явился к ней сам. Злой, как гарлок. Он не понимал, почему каждый из его подарков не был для неё приемлемым. Но сам он Селию дома не застал, там был лишь её отец.
Когда девушка вернулась домой и застала двух мужчин увлеченно завершающих нанесении орнамента на шкаф, который ей отец привел в приличный вид этим утром. Сама она несла с собой кисти, тряпки и оливковое масло, которым планировала залакировать изделие.
- Папа? – подала голос девушка.
Из-за шкафа показалась голова старика-отца.
- А вот и ты здесь, Селия! К тебе тут был гость, он вызвался мне помочь, пока тебя не было…
Из-за шкафа вышел Логейн.
- Здравствуйте, леди Селия, - как-то смущенно проговорил Мак-Тир. Сам он был в опилках, видимо отлетавших во время работы над изделием прямо на него. Волосы были взъерошены, а взгляд был немного рассеянным и, кажется, он был немного недовольным от того, что его оторвали от работы. – Позвольте забрать у вас масло… - он, едва касаясь ладони Селии забрал у неё чашу, а затем и тряпицы.
- Вы!.. – возмущенно сказала девушка. – Опять вы! Да есть ли где-нибудь спасение от вашего навязчивого внимания? Вы даже пробрались в мастерскую к моему отцу!..
- Селия…
- Да ты не ругай его так, не ругай, - поспешил успокоить свою дочь столяр. – Руки у него золотые. Он юноша способный, думаю, может его в подмастерья взять?..
Девушка мрачно смотрела на мужчину, о титуле которого её отец даже и не подозревал.
Дождь льет с такой силой, что кажется, выйдешь на террасу — смоет. Они коротают время вдвоем. Расаан пощипывает терпкий виноград — весьма полезно в сезон дождей. Аришок, окруженный хитроумно расставленными зеркалами, водит кистью по бумаге. — Ты очень хорошо рассчитала путь Бассалит-Ан, кадан. Он поступал именно так, как ты и предсказывала. Расаан благосклонно кивает. — Я бы не справилась, если бы не твои доклады... — она делает четко выверенную паузу, наслаждаясь вспышкой беспокойства в глазах Аришока, — ...кадан. Если бы они не были так точны, всё бы сложилось иначе. Она замолкает с легкой улыбкой, позволяя свету зеркал окутывать себя прозрачным покрывалом. Аришок ловит её взгляд и упрямо наклоняет голову. Он заставит акварель улыбаться, как она.
Вместо глаз – крупные вишни, которые он с трудом нашел. Вообще находить ингредиенты и инструменты, которые подходили для его работы, было крайне неудобно вдалеке от людских поселений. Тем не менее, радуясь тому, что смог достать, он кропотливо делал свою работу. Из взбитого крема получалась аккуратная коса Расаан, кусочки шоколада стали рогами. Губы пришлось рисовать странной жидкостью, которую кто-то назвал «варенье из клубники». Расаан получалась очень похожей, настолько, что Стэн был уверен, что её потрет сейчас сложит губы в тонкую линию, выражая недовольство по-поводу его пустой траты времени. Для Расаан это время действительно было пустым, для Стэна же оно очень много значило…
- Сначала эти… “печенья”, теперь этот торт. Тебе не кажется, что наше общество не нуждается в этом? – он слышит недовольный голос Расаан у себя за спиной. Прятать творенье рук своих уже слишком поздно.
- Я думаю, каждый из нас нуждается в этом. И хуже от этих сладостей никому не будет, Расаан, - спокойно отвечает Стэн, поворачиваясь к ней и закрывая от неё торт.
Но она заметила. И улыбнулась. Всего на несколько мгновений.
- Дорогая, ты уверена на этот счет? Знаешь, кожа с неделю будет жутко болеть... Обнаженная Табрис крутилась перед зеркалом, прикидывая место для будущего узора. Зевран с неприкрытым удовольствием и без всякого смущения рассматривал тонкое и натренированное тело эльфийки, каждую черту которого он, тем не менее, уже успел изучить наощупь. И все же это ничуть не мешало получать удовольствие от созерцания. - Да, я решила. Хочу грифона во всю спину. С розой в клюве. И копьем в лапах! - "Дорогая", казалось, со всем не обращала внимания на любые попытки эльфа ее отговорить. Он же сим фактом был крайне удручен - он уже успел понять, что мастера по письму на коже в Ферелдене, во-первых, люди совершенно лишенные таланта к художеству, а, во-вторых, истинные живодеры. А так как и первое, и второе играли вовсе не в его пользу (смутно похожий даже на некое существо грифон на теле прекрасной и любимой женщины да, плюс к тому, как минимум двухнедельное воздержание - перспектива представлялась так себе), он отчаянно пытался повлиять на решение Табрис. - Но милая, ты ведь видела творения этого "профессионала в своем деле"! Неужели ты хочешь всю жизнь ходить с чем-то подобным? Эльфийка резко обернулась, бросая грозный взгляд на любовника. - Тебе можно, а мне нельзя? Без сомнения, твоя совершенно прелестная загогулина на роже и через полвека будет предметом гордости! А я хочу, - она чуть насупилась и снова завертелась, внимательно всматриваясь в собственное отражение. Он встал и, обняв ее за талию, и, наклонившись к самому ее уху, зашептал: - Обещаю, как только это все закончится я отвезу тебя к лучшему мастеру из всех, и у тебя на спине будет красоваться не зачуханный полугрифон, а произведение искусства, - он улыбнулся, заметив как Табрис кокетливо посмотрела в глаза его отражению. - Обещаешь? - Как я и сказал. - Ну тогда... - она обернулась и, невысокая даже для эльфийки, встала на цыпочки, чтобы ответить ему легким поцелуем, - у меня будет просто небольшая розочка на копчике. Зевран лишь с усмешкой закатил глаза и снова втянул ее в поцелуй.
Лелиана поежилась, высунула изящную ножку из-под плаща и толкнула деревяшку ближе к огню, обратно кутаясь в плащ. Разбить лагерь в Морозных Горах было не лучшей затеей, но против Стража не пойдешь; особенно такой красивой.
«Хотя бы не заснешь на дежурстве», — Лелиана обиженно хмыкнула, подставляя руки к огню; это еще как посмотреть, глаза все равно отчаянно слипались, несмотря на холод, пробирающий до костей; но подставлять Стража не хотелось.
Лелиана вздрогнула, когда ей на колени рухнул плащ и походный мешок, из которого торчало печенье.
— Страж не оценит замерзшего насмерть Барда. — Стэн указал рукой на сумку. — Голодного тем более.