ж!Шепард /| Явик; протеанский шифр даёт ей способность понимать Явика и его культуру, связь времен; без юмора
Пишет Гость:
07.03.2014 в 09:41
Исполнение №1, 152 слова Исполнение №1, 152 слова Единожды прикоснувшись к Шепард, Явик знает о ней если не все, то многое. И, в свою очередь, многое из того, что он о ней знает похоже на него самого. Они оба солдаты в безнадежной войне на выживание, хотя Явик уже однажды проиграл. Шепард это только предстоит. А еще они оба были мертвы: Шепард – по-настоящему, зато Явик – на дольше. Да, у них слишком много общего, чтобы оставаться равнодушными друг к другу.
Однажды прикоснувшись к протеанскому маяку, Шепард приобщилась к культуре прошлой цивилизации. Когда она заполучила живого протеанина, мертвые шифры превратились в живую реальность. Только благодаря этому капитан понимает своего доисторического знакомца. Благодаря этому она понимает, что все его недружелюбное поведение, вся его спесь и весь гонор – это результат совсем не пренебрежения. Как раз наоборот: он видит в ней равную. А такое поведение для него равносильно приглашению выпить вместе. Поэтому Шепард не отступит и не даст ему спуску.
Первое, что замечает Явик: Шепард много говорит. Подобно тому как, подавая команды на инструментон, инженер регулирует системы корабля, Шепард играет на невидимых струнах, программирует преданность, вычисляет привязанность. Шепард говорит о Земле. Об оставленных дома. О погибших. О выживших. О надежде. Иногда, впрочем, она отпускает солёные шутки и с хохотом хлопает солдат по крепким спинам. Когда она смеётся, тонкие шрамы на её лице разъезжаются, и в трещинах коротко взблескивает неживой красноватый свет. — Мотивация, — объясняет она. — Мне нужно, чтобы любой из них прыгнул в пропасть, если я прикажу. — Приказ — уже достаточная мотивация, — возражает Явик. — Поправка: прыгнул в пропасть с улыбкой. Первое прикосновение не рассказало ему всего. После пробуждения в капсуле он был оглушён, дезориентирован. Иные задачи были тогда приоритетны. Второе, что замечает Явик: пустота. Внутри Шепард холодна и мертва, как тот чёрный космос, из которого приходят Жнецы. Половина её костей — из полимеров. Её барабанные перепонки лопнули при разгерметизации скафандра, и были заменены на синтетические. Вместо отслоившейся сетчатки — микросхемы, соединённые напрямую с оптическими нервами. Благодаря имплантам она сильнее большинства мужчин на корабле и без труда таскает за плечами здоровенную винтовку. Во время боя её сердце бьётся ровно, дыхание спокойно, и выстрелы безупречно точны. У неё никогда не будет детей. Шепард говорит о надежде — со всеми, кроме него. Её молчание — знак уважения. Он знает, что вместо надежды возможна лишь месть, а она знает, что знает он. Третье, что замечает Явик: они похожи. Настолько, что им не о чем говорить.
Джокер/СУЗИ и/или фем!Шепард/Лиара. О несоответствии продолжительности жизней. Старение людей на фоне вечной молодости их партнеров. Что-то очень нежное и немного печальное. Можно десфик.
Пишет Гость:
17.02.2014 в 22:41
Исполнение № 1, 147 словИсполнение № 1, 147 слов Сузи не меняется. Так же как и почти не изменилась и доктор Т’Сони. Они никогда не думали, что их сможет что-то объединять. Но их объединила приемная в клинике одного из самых известных саларианских врачей современности. - Как ты? – Лиара старается быть учтивой, но Сузи кажется, что молчаливое участие помогло бы ей куда больше, чем пустые разговоры. - Хорошо, Доктор Т’Сони, - она до сих пор не избавилась от привычки называть всех слишком «официально». - У Шепард - опухоль головного мозга, - зачем-то уточняет асари. Она хочет сказать: «У Шепард та-самая-болезнь-людей-которую-никто-не-умеет-лечить». - У Джеффа печень отказывает, - Сузи сложила металлические ладони на коленях. – Говорят – пара месяцев, если повезет. В приемной застыла болезненная и неправильная тишина. А еще была горечь осознание неизбежного. И отчаяние, которое две женщины разделили на двоих, чтобы окончательно не сойти с ума от осознания недолговечности и хрупкости тех, кого они когда-то любили. Кого скоро потеряют.
Они странно смотрятся рядом - маленькая, сухая старуха в спортивном костюме и высокая, юная азари в строгой брючной тройке. Они сидят на скамейке в парке-заповеднике, держась за руки, перед ними по зеркальной глади пруда плавают лебеди. В этой части парка - вечная осень, и сладко пахнет преющей листвой. Симуляция закатного солнца не греет, но красит воздух оранжево-розовым. Старуха шамкает ртом, будто прожевывая слова, прежде чем их сплюнуть. Старуха просит не хоронить ее на Земле или Цитадели. Просит сжечь ее тело и развеять по ветру. Азари отвечает мягко, но строго: - Тебя нельзя кремировать. Твое тело на 60% состоит из материалов, которые не поддаются... - Ну расщепить на атомы, я не знаю, до чего еще за 90 лет дошел прогресс, но наверняка он упер дальше сраных Церберовских технологий. Лиара, ты понимаешь, о чем я. Азари смотрит на лебедей, как они подплывают друг к другу и переплетаются длинными шеями. - Я хочу, чтобы от меня не осталось ничего. Чтобы они не смогли сделать музей, или памятник, или ебаный цирк с мавзолеем. - Капитан Шепард, вы не принадлежите себе. Вы принадлежите людям и истории своего вида. - Ебучий бред. - Если Альянс и Совет решат устроить из ваших похорон марш миллионов, а гроб сделать хрустальным и выставить в центре Цитадели, любое сопротивление этому решению сочтут преступлением против... Лиара смотрит на лебедей, смотрит на лебедей, смотрит на лебедей и вдруг громко швыркает носом, края ее губ коротко дергаются - раз, второй. По ее высокой, расцвеченной веснушками щеке быстро скатываются слезы, она утирает их, не выпуская легкой руки старухи из своей ладони. На запястье Шепард остается влажный след. Если его лизнуть, на языке станет солоно. - Сочтут преступлением, которое я буду рада совершить, - заканчивает она. Голос старухи тихий, как шелест голых веток усохшего, давно лишившегося листьев дерева: - Я так люблю тебя, больше жизни, ты это знаешь? Азари кивает. - Я только тебе могу это доверить. Я хочу исчезнуть, оставшись только вот здесь. - Старуха тянется к азари и, приподнявшись, целует в горячий висок. Лиара крепче стискивает ее меленькую, морщинистую руку. - Умирать в сто двадцать - это так... - Человечно, - старуха довольно кивает. - Глупо. Я хотела сказать - "глупо". - А это не одно и то же? Лиара вздыхает сквозь вымученную улыбку: - Пожалуй. Сто двадцатилетняя капитан давно списанного в утиль фрегата кладет голову на плечо своей вечно юной любовницы. Она заклинает: - Ни о чем никогда не жалей. МЫ прожили славную жизнь, лучшую из возможных. И, ради Бога, будь счастлива. Лиара смотрит на лебедей. Те плывут рядом, одинаково склонив головы в скорбном поклоне. - Я попытаюсь.
Джейн вошла неожиданно – турианец оторвался от приборной доски и с интересом посмотрел на коммандера. – Шепард? – Всё калибруешь, Гаррус? – девушка улыбнулась уголками губ. – Есть предложение получше? – в тон ей ответил турианец. Её улыбка отразилась в его глазах теплотой. – Как насчёт пострелять? Спорим, я обойду тебя в меткости. – На что спорим? – живо заинтересовался он. – Если выиграю я, с тебя романтическая прогулка со мной по Цитадели. – Хм, ладно. А если тебе не удастся… – Я исполню твоё желание. Любое… – Тогда не будем откладывать веселья, – Гаррус усмехнулся. – Надеюсь, оружие калибровать не придётся? – Никакой калибровки, Гаррус! – рассмеялась Джейн, обнимая турианца. – Хорошо, идём. Учти, я загадаю такое…
- Я все еще не понимаю, почему мы не можем устроить церемонию по человеческим обычаям, - Гаррус покачал головой. Шепард поморщился и поставил на столик маргариту с зонтиком, на котором красовалась маркировка Альянса. - Я полагал, для тебя это будет важно, - сделал еще одну попытку Гаррус. - Давай объясню наглядно, - Шепард включил ноутбук и жестом подозвал Гаруса поближе, - я покажу тебе пару картинок, а ты скажешь, что на них происходит. А потом я поправлю. - Если ты так ставишь вопрос. Так… много людей, несут что-то тяжелое, у одного лопата… военные учения? - Близко. Похороны. - Но я думал, будут флаг и выстрелы в воздух… - Не военные похороны. - Но как их отличить от учений? Все на природе и в похожей форме. - Но эти в черном. Идем дальше. - Эксперимент в химической лаборатории. Старшие научные сотрудники экспериментируют с психотропными веществами на младших и напиваются из-под стола. - Почти. Выпускной в университете. - А… - Гаррус присмотрелся, судорожно дернул мандибулами и сдался. - Следующее событие освещено лучше всего, - Шепард начал мерно перещелкивать фотографии. - В центре внимания мужчина и женщина, он в черном, значит у него траур, она в белом… если рассуждать логически – у нее праздник? Их обоих откуда-то выпускают, потому что окружающие ведут себя так же… странно, как и на предыдущем фото. За ней четыре женщины в одинаковой неудобной форме… теперь она бросает в них… гранатой, плохо замаскированной под букет… Шепард, я не понимаю. - Никто не понимает. Но все делают. - Первое и второе место в важных соревнованиях? - В яблонько. Свадьба. - О. - Поэтому, пожалуйста, давай проставим отметки в личных делах, по-туриански пальнем куда-нибудь из фалообразной пушки и разойдемся по каютам. - Но в прошлый раз мы так развязали войну первого контакта! - Поверь мне, дорогой, альтернатива страшнее.
С некоторых пор этот вопль стал довольно часто разноситься по палубам Нормандии.
– Алекс Шепард, вас разыскивает капитан, пожалуйста, пройдите в… – следующей традиционно была фраза Сузи, призывающая пройти туда, где в этот момент находится капитан.
Потом обычно бывал громкий скандал с трехэтажным матом, угрозы выкинуть в шлюз, а потом кто-нибудь вмешивался – чаще всего пострадавший от очередного дурацкого розыгрыша, ставшего причиной разборок – и призывал капитана Джона Шепарда быть снисходительнее к своему младшему брату-клону.
В свое время все были сильно удивлены, как вспыльчивый и несдержанный на язык Шепард сумел уболтать клона и не позволить ему скакнуть в вечность. Но, похоже, с тех пор капитан об этом неоднократно пожалел.
Клон, сам выбравший себе имя Алекс, хоть и был здоровым мужиком, обладал сознанием подростка: подростковые комплексы, проблемы и поведение. И все это весьма бесило капитана, никогда не имевшего дел с этой возрастной группой. Кроме того, Алекс возомнил себя веселым парнем, которого так не хватает на корабле, где каждый жмется в своем углу, и устраивал «розыгрыши». Которые и становились причиной скандалов.
И порой Шепард, Джон Шепард думал, немного стыдясь этого, что отсутствие семьи было не так уж и плохо. Ведь отвечать и переживать приходилось только за себя.
Шепард любит «Нормандию», а Заид обожает Джесси. И у обоих хватает не только непомерной ярости в драках, но и холодной практичности в отношениях. - Спутницы жизни у нас уже есть, - усмехается Заид, когда приходит время разойтись. База Коллекционеров красиво подорвана, и Шепард ждет Альянс. – Так что обойдемся без соплей, лады? - Могу отвесить пинка на прощанье, - фыркает Шепард, пожимая протянутую руку. – Но как скажешь. Бывай. Заид был уверен, что они еще встретятся. Даже если Шепард посадят в тюрьму – мигом вытащат, как только припечет. Разумеется, он не ошибся. В доках Цитадели полным-полно беженцев со всех уголков галактики, слышится чей-то плач, жалобы и нервные шепотки. Так что появлению Шепард Заид рад – лучше вспоминать прошлые победы, чем заново перемалывать хренов апокалипсис, случившийся с Землей. - Сложновато валить Жнецов без старого доброго Заида, э? - Не сказала бы, - пожимает плечами Шепард и хмурится в притворных раздумьях. – Знаешь, я начала понимать тебя с Джесси и тоже обзавелась любимым оружием. - Да ну? Шепард становится рядом, подперев плечом стену. Кивает – проследив за ее взглядом, Заид видит огромного мускулистого парня, сидящего перед татуировщиком-батарианцем. - Крупный калибр. Запросто пробивает обшивку шаттлов. Я зову его Джимми. - Впечатляет, - хмыкнув, соглашается Заид. Она всегда умела выбирать.
- Я уже думала, вы здесь умерли, - Шепард зашла в душевую кабину и плотно закрыла за собой дверь. Нормандия уже несколько часов как лежала в дрейфе в космическом пространстве Хесторма: капитан отказалась отпускать кварианца одного, раненого в долгое путешествие. Как минимум, до тех пор, пока доктор не даст добро. Мордин залатал пулевое отверстие, прописал ударную дозу антибиотиков и посоветовал перепрограммировать систему деконтаминации чтобы дезинфицировать прорванный гермокостюм и кожу. Шепард решила временно установить модуль деконтаминации в капитанском душе, потому идти в гермошлюз через Джокера было глупо. Кэл'Ригар поблагодарил за беспокойство и исчез в душе почти на час. Шепард даже в голову не пришло, что он будет еще раздет, когда она войдет. - Мэм. Прошу прощения, что злоупотребляю вашим гостеприимством. Он стоял лицом к кафельной стене, наклонив голову и опираясь рукой о плитку. Обезораживающее облако клубилось в воздухе, оседая на молочно-белой коже спины и стекая между лопаток на самую роскошную задницу, какую Шепард только видела в этой жизни. - У вас был трудный день, - она прислонилась спиной к дверце, размышляя, на сколько секунд хватит непромокаемых свойств церберовского белья, - Могу предложить кровать помимо душа. Ответом был тихий и не совсем приличный для командира военного отряда смешок. - Не боитесь, что я соглашусь? - Все лучше, чем устраивать разбор полетов посреди душа, - Шепард протянула руку и замерла на несколько секунд. Ригар промолчал, и она осторожно коснулась тыльной стороны его трехпалой ладони. Его пальцы дрогнули в ответ. Шепард подумала, насколько интимным должно быть любое прикосновение для того, кто всю жизнь прячет кожу за гермокостюмом. – Была там, где вы сейчас. Ничего хорошего. - И что вам помогло? – он не спросил, как погиб ее отряд, не попытался объясниться. Ригар оказался прямолинеен и на удивление доверчив, и это цепляло, так что Шепард в первый раз за долгое время почувствовала себя… живой? - Выбросила психоаналитика в воздушный шлюз. Много бегала. Спасла мир. Но в основном первое. Вместо того чтобы засмеяться или разозлиться или разорвать отойти в сторону, он сделал глубокий вдох и подался навстречу прикосновению: - Душ или кровать, мэм? - Без вариантов. Если распространить обеззараживающий протокол на каюту, влажность может повредить технику. Это заставило его обернуться. Шепард отстраненно отметила, что кроме задницы Ригару достался еще и самый красивый разрез глаз. Серебристо белых, без ресниц и слезных каналов, может даже в комплекте с третьим веком, как у рептилий, но… в первый раз за долгую жизнь она заподозрила себя в ксенофилии. - К черту технику, - решила Шепард и потянулась к панели управления системой. - Технику? – переспросил он тоном, заставляющим поджаться пальцы на ее ногах, - не протоколы? - Добровольность, безопасность, разумность, Ригар, - ответила она, делая шаг навстречу, - только так.
Найлус Крайк в ожидании постукивал когтями по штурмовой винтовке. Джейн Шепард нервно кусала губы и сплетала пальцы, удерживаясь от полыхания биотикой – с ней это часто происходило из-за волнения. Третий выезд со Спектром-турианцем в качестве наставника, и вновь ощущения как на казни. – Что мы делаем, Шепард? – сухо спросил Крайк, когда кар приземлился. – Тихо пробираемся через черный ход, ориентируемся по карте, идем в лабораторию, обезвреживаем главаря, – смотря в пол и проверяя пистолет, отрапортовала Шепард. – Какое слово тут ключевое, Джейн? – голос турианца приобрел насмешливые нотки, и где-то над ухом Шепард услышала его клекот-смех. Она задержала дыхание, боясь повернуться и встретиться с неестественно зелеными глазами Найлуса. – Тихо, – ответила Шепард, сосредоточенно выдыхая. – Именно, – удовлетворенно проклекотал Найлус. – Совет припоминает устроенные тобой «фейерверки» в «Логове Коры». Хотя это было эффективно. И эффектно. Шепард покраснела – почти все ее действия Найлус Крайк осуждал, но отмечал результаты. Так иногда хотелось кинуть биотическим зарядом в его турианскую морду, но... Он был наставником, и его надо было слушаться. Шепард выдохнула и поплелась вслед за Найлусом. Она постарается быть тихой в этот раз, чтобы заслужить его одобрение. Однако ей казалось, что эти «фейерверки» Найлуса забавляли, да и все остальное в ней – мандибулы турианца все чаще двигались в подобии улыбки, голос приобретал окраску, а клекот смахивал на смех.
Он опять забыл ее на Омеге. И надо же было Советнику Спаратусу, знавшему, что Найлус привык действовать в одиночку, приставить к нему в стажеры снайпера под полем невидимости. Через полчаса суматошных поисков Найлус нашел Джейн. В Загробной жизни. На диване Арьи. Вернее, на диване и частично на коленях. - Найлус! Присоединяйся, мы составляем хит-парад самых идиотских земных фильмов об инопланетянах. - Пока лидируют «Мыши-рокеры с Марса», - уведомила хозяйка Омеги и демонстративно почесала Джейн за ухом. Шепард захихикала. Найлус сгреб ее в охапку и рыкнул на турианском, для которого, он надеялся, в стандартных встроенных словарях нет перевода. От запаха лево-алкоголя в воздухе можно было задохнуться. Она обхватила его одной рукой за плечо, чтобы удержаться, и а большим пальцем второй прочертила линию поверх его белой отметки на лицевой пластине, бормоча: - Тигр, тигр, жгучий страх, Ты горишь в ночных лесах… - В самом деле, Шепард? - Чей бессмертный взор, любя, Создал страшного тебя? - Ты пьяна. - Ты только понял? – она хихикнула и прижалась лбом к его лбу, наверняка даже не понимая, что значит этот жест в турианской культуре, - Арья, извини, я пойду. - Скорее тебя пойдут, но не стесняйся, - отмахнулась та. - Докладываю обстановку, - пробормотала Шепард, когда за ними захлопнулись автоматические двери «Нормандии», - я пьяна, «Мыши-рокеры с Марса» - самый абсурдный фильм про пришельцев, а встреча Кровавой Стаи с Синими Светилами состоится через двое суток по координатам на моем омнитуле. - Умница. - Так точно, сэр. Она хихикнула и прижалась губами к краске на его лицевой пластине, в жесте, назначения которого Найлус никогда не мог понять. Тигр, тигр…
Консул Спаратус никогда не вызвал Найлуса к себе, чтобы похвалить. Только чтобы наорать лично. Спаратус не отличался терпимостью, но сейчас его мандибулы трепетали так, как будто он всерьез подумывал расчленить Найлуса и съесть. - Ты можешь объяснить, почему капитан Андерсон только что поймал меня в коридоре и под угрозой физической расправы попытался продавить перевод твоей стажерки к другому наставнику? - Потому что он заносчивый дурак, и мы были правы, когда не приняли его в Спектры? – предположил Найлус. - И это тоже, - признал Советник. – Найлус, я рад, что война закончилась, на самом деле. Если бы я хотел начать новую, я записал бы Шепард под начало Сарена. Но мне пришлось потратить свой единственный выходной на то, чтобы отогнать от стажера Кхалису-как-ее-там, у которой уже наполовину состряпана история о Спектрах, принуждающих своих подчиненных к коитусу. - Сэр. Я никогда не. - Я был вынужден сократить срок обучения и подписать официальные бумаги. Не мог же я действительно перевести ее и позволить Андерсону влиять на мои решения. Иди, обрадуй. Найлус покинул кабинет Советника в состоянии, близком к шоковому. Он подозревал, что люди могут придерживаться других взглядов на сбрасывание напряжения в рабочей обстановке, но чтобы делать из этого скандал на всю Цитадель… И даже это не настолько волновало его, как другой аспект. После нескольких рассеянных попыток обнаружить Шепард в общинах, он просто связался с ней и попросил подождать его в доках. - Ты где пропал? Мы летим на Ферос? - Шепард, - собрался с духом Найлус, - я ведь никогда не… кхм… не принуждал тебя к коитусу? - К чему? – переспросила она, а потом залилась чистым звонким смехом. Найлус выдохнул, кажется, в первый раз с тех пор, как вышел от Советника. - Нет, не принуждал. Не обращай внимания, наверное, опять Удина с общественным мнением балуется. Политика. Найлус прочистил горло. - Совет официально признал тебя Спектром, со всеми полномочиями. - Отлично. Давно пора. Так мы летим на Ферос? И к этому моменту вопрос был уже исключительно риторическим. - Летим.
- Найлус, я ни в коем случае не оспариваю твои решения, - протянула Шепард, оспаривая в очередной раз, - но ты уверен, что согласно уставу мы обязаны передавать копию отчета о секретных операциях независимому торговцу информацией, сотрудничающему с каждой второй тайной организацией во вселенной? - Шепард, - вздохнул он, - позволь я тебе кое-что покажу, - Найлус включил программу просмотра 3-д записей на омнитуле, - Советник Спаратус во время войны первого контакта. Убеждает Примарха, что людей не существует. Советник Валерн. Играет в Века Империи в то время как его голограмма отдувается на экстренном совещании. Подмену не замечают, потому что разницы никакой. Советница Тевос и Арья. Советница Тевос и Этита. Советница Тевос и сто сорок шестой батарианский батальон. - Окей, я тоже могу играть в эту игру, - фыркнула Шепард, - Советник Удина и взаимовыгодные переговоры с генералом кварианцев. Призрак ржет над финалом «Му-му». Найлус Крайк… а, не, это не тебе. - Шепаррррррррррд..! - Я поняла твою мысль, Найлус. Все и так все знают. - Что это была за запись? - «Запись»? Как в единственном числе? Не, Крайк, это архив. Но ты прав, Серый посредник действительно бывает полезен.
Шепард не замечает, как она проходит мимо, провожая его взволнованным взглядом, он избегает попыток поговорить с ним по душам, в упор не видит того, что замечают все – Эшли испытывает к нему гораздо более сильные чувства, нежели благодарность. – Коммандер, всё готово к высадке, – рапортует она, преданно глядя на него. Шепард кивает, отмечая цели миссии в своём блоке данных об очередной планете, но всё же спустя секунду слышен его ответ: – Хорошо, сержант. Слова звучат глухо и официально, но она слышит совсем другое. «Молодец, Эшли!» Коммандер надевает шлем, он готов штурмовать новые вершины, а она просто хочет быть рядом с ним – где угодно, она докажет свою полезность, докажет, что он не зря взял её на борт… Может быть тогда он заметит?.. Окидывая взглядом приближающуюся планету из обзорного иллюминатора, Шепард думает, когда же он запретил себе мечтать об обычной человеческой жизни, о чувствах, да просто об отдыхе? Наверное, после Иден Прайм. После того, как стал Спектром…
М!Шепард/Лиара. После красной концовки Шепард выжил, его нашли. Бессонные ночи Лиары в больнице, реакция команды. Шепард пришёл в себя. Шепард с Лиарой в квартире, ещё одна вечеринка, Хэппи Энд)
Изабелла/|Себастьян, "Почему же я не встретила тебя раньше?"
Пишет Гость:
21.02.2014 в 16:46
Исполнение 1, 170 словИсполнение 1, 170 слов Себастьян напористо вдвинул своё орудие в тесное, узкое отверстие, и замер, ощутив, как плотно оно вошло. Как бы не повредить там чего… Он провёл пальцем по узенькой щёлочке, медленно очерчивая её выпуклые обводы, вызвав этим нетерпеливый вздох Изабеллы. Нерешительно выйдя почти наполовину, он тут же снова вдвинулся внутрь, но уже чуть под другим углом. – Да не дави ты так! – застонала Изабелла. – Нежнее, нежнее! – Может, мне её ещё поцеловать? – съязвил взмокший от усилий Себастьян. – Можешь и поцеловать, – усмехнулась Изабелла. – Предварительные ласки ещё никому не повредили. Разозлившись, Себастьян внезапно вспомнил полузабытую уже последовательность действий (давненько же ему не приходилось взламывать замки!) и ловко крутанул отмычку, одновременно надавливая на неё. Замок сундука щёлкнул, открываясь, и глазам его предстал фамильный лук Вэлей. («Это чтобы у тебя был стимул, – сказала Изабелла, пряча его туда пять минут назад. – Не вскроешь сундук – твой лук станет моим!») – Можешь ведь, если захочешь, – довольно кивнула Изабелла. – А вообще, такого способного ученика у меня уже давно не было. И почему я не встретила тебя раньше? Вместе мы б такие дела провернули!..
Алистер сидел в задымленной таверне, потягивал скверный эль и от души наслаждался жизнью.
– Ваше величество! – на скамью напротив бухнулся Теган.
– Не ори. Я здесь инкогнито. Смотрю, как живет мой народ.
– А я думал, ты сюда сбегаешь от дворцовых формализма и чинопоклонства, – ехидно подметил Теган.
– И это тоже, – солидно кивнул король.
– Мужики! – вдруг заорали прямо над ними. – Мужики, выпейте со мной! У меня наследник родился!
И за их стол упал молодой и нетрезвый горожанин из ремесленного сословия. На его призывные знаки от стойки уже несли кувшин.
– С удовольствием выпью за твоего сына, – первым опомнился Алистер.
Они пили долго и с тщанием, платя за выпивку по очереди, чтобы никого не обидеть.
– Слуш’й – как, кстати, тебя з’вут? – ты вот нормальный мужик! – заикаясь вещал пьяный ремесленник, приобнимая за плечи также нетрезвого короля. Теган смотрел расфокусированным взглядом и что-то бормотал себе под нос.
– Ты свой. Ток на к’р’ля нашего, видит С’здатель, п’хож! Прям одно лицо! Я к’р’ля видал, клянусь исподним ’ндр’сте! Прям в’литый он! Наст’ящий!
– Нееее, дружок, – почти столь же невнятно отвечал ему Алистер. – Я не наст’ящий король! Нет во мне ничего королевского.
– Угу, кр’ме упрямства, – подал голос из своего угла Теган, которого никто не услышал.
Пиво в «Покусанном дворянине» было отменным. Купив две кружки, Алистер уселся за свободный столик, натянул капюшон по самые брови и принялся неспешно смаковать выпивку, прислушиваясь к болтовне за соседними столиками, где ужинала компания мастеровых.
– …говорят, у него вместо коня какое-то жуткое чудище с агромадными крыльями, острым клювом и четырьмя когтистыми лапами! Этот… как его… графин!
Представив себя верхом на крылатом графине, Алистер хмыкнул. Хорошо хоть, Архидемона ему под седло не подсунули.
– Да не графин, деревенщина, а графон!
– Ага, точно, графон. И он летает на нём в Амарантайн к своей полюбовнице, ночью, тайно, пока бедняжка королева спит и ни о чём не ведает...
Пиво пошло не в то горло и Алистер закашлялся. Зеврана на них нет! Уж он бы разъяснил им, в каком тоне следует говорить о Героине Ферелдена и кому она на самом деле любовница! И за Анору внезапно стало обидно – пусть они и не любят друг друга и отношения у них… своеобразные, но изменять ей Алистеру и в голову не приходило.
– А я слышал, что это и не мэриковский ублюдок вовсе, а король наш законный, Кайлан. Он после битвы в беспамятство впал, его жрицы Церкви выходили, и вот теперь он, хвала Андрасте, вернулся. И королева его признала, а старый Мак-Тир, папаша ейный, придумал, что это не он…
Алистер скис. Да когда они уже перестанут вспоминать Логейна? Из-за этого он сегодня снова проиграл Аноре золотой. Опять. Уже в десятый раз. Даже после смерти Мак-Тир продолжает отравлять ему жизнь! Допив пиво, Алистер поплёлся во дворец, отдавать жене долги. Денежный и супружеский.
Алистер и Элисса стояли у распахнутого окна. – Превосходное утро, не правда ли? Супруги обернулись. Эамон склонился в лёгком поклоне. – Что-то срочное, Эамон? Геррин едва заметно усмехнулся. – Изольда уехала навестить сына, а мне пришлось остаться. Дела, дела, но знаете, как-то одиноко стало. – Он подошёл к окну, вдохнул прохладный утренний воздух. – Мне так жаль, что у нас с Изольдой только один ребёнок. – Эамон увидел краем глаза, как напряглась королевская чета. – Дети – вершина счастья, ну или долга, для некоторых. Супруги нервно переглянулись. – Да, у эрла Сеорлика радость, – продолжил канцлер, как ни в чём не бывало, – сын родился, а ведь он не моложе меня. Алистер тоскливо посмотрел на потолок. – Злые языки, правда, утверждают, – тут Геррин выразительно глянул на Элиссу, что ребёнок, не его, но как похож! Трудно сказать, может, врут. Король растерянно посмотрел на жену. – Вы хотите, чтобы она… Создатель милосердный! – последние слова он еле выдохнул, с ужасом глядя на своего «дядюшку». – Андрасте помилуй, я просто делюсь слухами. Ах, чего только не услышишь при дворе. – Канцлер притворно вздохнул. – Да, вот ещё, банн Альфстана недавно родила, хотя поговаривали, что после ранения у бедняжки никогда не будет детей. Поистине, милость Создателя безгранична. Прелестная крошка, вот только никто не видел банну беременной, какое упущение, не так ли? – Что? Вы хотите, чтобы я… – Алистер прикрыл себе рот, едва не проговорившись. – Какие интересные… новости вы нам сообщили, дорогой Эамон, – поспешила на помощь супругу Элисса, – мы обязательно обсудим эти предло… последние события. Вас, кажется, ждут дела? – Да, но ничего важного, так, ежедневная рутина, – и Эамон с улыбкой исчез за дверью.
У Маргаритки венок из красных маков на голове и ладони в крови, а Фенрис сжимает до осколков очередную бутылку вина и расписывает стены бордовым. Маргаритка лишь изредка кивает на его тирады, уже не спорит и говорит, что в его словах – только боль. Для нее все очень просто – есть магия, есть цель, есть результат. А Фенрис злится, полыхает лириумно-синим и проклинает Тевинтер с его древними богами – за боль и воспоминания. Для него все слишком сложно – неволя, свобода, сплошные принципы и неограниченная злоба. Маргаритка смотрит на мир удивленными глазами и снова заматывает порезанные ладони. Фенрис прикрывает глаза и в своих мечтах разрывает на куски того демона, из-за которого она раз за разом проливает кровь.
В руках у Мерриль ромашка, а на губах блуждает слабая улыбка.
Она маг крови и призывает демонов при первой необходимости. И он любит её. Порой ему кажется, что он готов подставить свою шею под её кинжал, лишь бы больше не видеть, как она спокойно режет свои руки, внося новые нити в узор старых шрамов.
Мерриль останавливается, засмотревшись на пролетающую бабочку.
Он пытался говорить с ней. Магия крови, это больше, чем удобный инструмент, демоны не всегда помогут. Цель не всегда оправдывает средства. Она молчала.
Рваный Берег никогда не был безопасным. Разбойники нападают скопом, и, завязнув в схватке, он может лишь краем глаза бессильно смотреть, как двое бандитов бегут в сторону Мерриль, стоящей за его спиной. Варрик и Хоук не успеют её прикрыть: они сами едва держаться против своих врагов. Спустя вечность и пару мгновений с его противниками покончено, и он оглядывается… чтобы увидеть два изломанных тела рядом с хрупкой эльфийкой. Лицо ребёнка и глаза древней долийской богини. На белых лепестках отброшенной ромашки блестит несколько капель крови.
- Блокируй... да не меня, придурок! - она наткнулась на него меньше получаса назад и уже двадцать раз об этом пожалела. Храмовник был из молодых, и она раньше видела, как он нарезал круги вокруг Траска, всё не решаясь попросить разрешения присоединиться к маленькому подпольному движению. Вообще она понимала его колебания: сама в самый последний момент попросилась, всё боялась, что это ловушка Мередит. Хорошо ещё, не успела оказаться вместе со всеми, когда всё пошло прахом. Хотя... теперь-то пошло прахом уже совсем всё, и она - в самом центре событий, потому что на весь Круг отдано Право Уничтожения. Но этот храмовник, опустил меч, когда её увидел. А потом из-за его спины вылез демон гнева. Первый из нескольких. Эх, вот бы ещё мальчишка драться умел совместно с магами, не блокируя союзников-то...
- Блокируй... да не меня, придурок! - он мучительно краснеет, радуясь, что магессе не разглядеть его лица в темноте. Он встретил её всего полчаса назад и много раз поблагодарил за это Создателя. Она выглядит молодо, но он не знает, сколько времени она уже в Круге. Наверное, она опытная магесса, потому что дерётся со знанием дела. Эх, он и имени-то её не знает... Киркволл горит. Матери Эльтины больше нет, Мередит сошла с ума, и Первый Чародей своему Кругу не поможет. У лириума нет горького привкуса, но почему-то именно он ощущается на языке. Храмовник или нет, он не может просто взять и убить магессу из Круга за то, что совершил отступник. Он просто хочет, чтобы они оба выжили.
Твари вокруг всё не кончаются, и неизвестно, сколько ещё удастся продержаться. - Я не знаю, как тебя зовут, - в момент передышки говорит магесса, и храмовник вздыхает с облегчением : она тоже не знает. - Но повернись на секунду. Поцелуемся на удачу. Его не надо долго уговаривать. Киркволл горит, вокруг полно тварей, и "на удачу" легко может стать "напоследок". Но хотя бы в это мгновенье они оба живы.
- Блокируй... Да не меня, придурочная! - но храмовница внезапно оказывается совсем близко, и по её глазам понятно: очень даже тебя. И только тебя. Магесса не успевает бросить заклинание (да и как это сделать, когда мана выбита одним движением?), а рука в латной перчатке уже зажимает ей рот, а другая - хватает оба запястья разом. Хочется ругаться в голос, что ослабила бдительность, что поверила, что купилась. Какая разница, что вокруг - горящий город и смерть? У этих сумасшедших всегда виноваты маги, и даже сейчас главное - им отомстить! А ведь эта храмовница показалась нормальной... Но сейчас магессу скручивают и, сделав подсечку, роняют на плиты, упираясь в спину коленом. Рот свободен, но руки заломлены до боли, и какая уж тут магия, кроме самой последней сделки, доступной загнанным в угол. - Не шевелись, - обжигает ухо до странного тревожный шёпот. Магесса хочет взвиться: да уж куда теперь, женщина, когда ты меня так держишь! Но не успевает. Над ними раздаются новые голоса. И смех. Магесса холодеет. Потому что если та храмовница, с которой они вместе выбирались из Киркволла, показалась ей нормальной, то вот тут даже малейшей иллюзии нет. - Мага крови заловила, да? - спрашивает кто-то. - Ну а кто ещё этого призрака призвал! - свист меча, и хотя бы одна угроза нейтрализована. Хотя - уж лучше призрак... - Заловила, конечно, - магесса слышит, как голос её храмовницы становится брезгливым и высокомерным. Ещё недавно она разговаривала по-другому. - Мередит же велела - ловить и убивать. - Правильно, сестра, - одобряет один из подошедших. - Тебе помочь? - Против одной магессы? Сама справлюсь. - Ай, да что ты мешаешь, - фыркает другая. - Не видишь - сестра развлекается с мышкой прежде, чем задавить. Они снова смеются. Но потом: - Ладно, тогда мы пойдём вперёд. Ждём тебя у Круга! - Я скоро приду, - отвечает храмовница, прижимающая магессу к плитам. Бряцанье доспехов постепенно затихает. А потом магесса чувствует, что её отпустили. Она переворачивается на спину и с недоверием смотрит на храмовницу. Та стоит, опустив руки по швам, и смотрит в пол. - Извини, - тихо произносит она. - Я увидела их в последний момент и не успела предупредить. Я... знаю их и знаю, что они бы с тобой сделали. Магесса осторожно встаёт и думает, напасть или поверить ещё раз. И как скоро снова пожалеет, если поверит. - Что, теперь ты не хочешь бежать вместе? - вздыхает храмовница. Магесса качается с пятки на носом. - Вдвоём у нас больше шансов, - отвечает она. И, подавшись вперёд, целует храмовницу в уголок губ. К её удивлению, та заливается краской до корней волос. - Мне не нужна награда! - торопливо говорит она. - Я просто тоже хочу выбраться. Освободиться от лат и Киркволла. - Освободиться... - мечтательно повторяет магесса. - Хорошая идея. Мне нравится. Пошли дальше, может, у нас и получится. И она целует храмовницу ещё раз. - Я сказала... - Я тоже хочу освободиться. А целоваться с теми, с кем хочется, - что это, если не свобода?..