XXVIII-DA-7

[one-line]

Андерс, Справедливость, вместо Мести последний мутирует в Гордыню

Пишет efenney:

Исполнение №1, 250 слов

Исполнение №1, 250 слов

— Братья и сестры!

Андерс вглядывается в лица присутствующих — все, кажется, готовы ловить каждый его жест, внимать каждому его слову; уголки его губ непроизвольно дергаются в тщательно сдерживаемой усмешке — не тот момент. Пока еще не тот.

— Веками маги были людьми второго сорта. Нас презирали. Нас ненавидели. А все почему?

Его вопрос неотвеченным повисает в воздухе; Андерс кивает собственным мыслям и продолжает.

— Что такого мы сделали? Чем провинились? — Он делает шаг вперед — люди в первых рядах отшатываются, словно боясь обжечься, — А я отвечу, чем. Мы провинились силой. Мы провинились тем, что мы лучше! Тем, что совершеннее!

Поднимается одобрительный гул; Андерс прикрывает глаза — да, он заслуживает их признание. Заслуживает их любовь.

Нет, не так. Он заслуживает гораздо большего.

— Вы все знаете, каково это — чувствовать силу на кончиках своих пальцев, — он обводит взглядом кажущуюся тесной пещеру, — силу, о которой те, кто унижал нас и ограничивал нашу свободу, могут только мечтать.

Гул усиливается; губы Андерса дрожат от сдерживаемой улыбки — его обуревает странная, неестественная, но ставшая уже привычной эйфория.

— И все же мы здесь. Мы гонимы. Нас зовут отступниками — так, будто желание быть свободным это что-то постыдное.

Воцаряется тишина. Затравленные, вымученные играми в прятки с храмовниками люди смотрят на него с благоговением и надеждой.

— И потому здесь и сейчас я говорю: мы должны бороться. — Его поддерживают одобрительными выкриками. — Но не за равенство. Равенство будет подарком для наших угнетателей. Мы должны бороться за власть.

Молчание. Люди, кажется, переваривают услышанное; Андерс считает секунды до мгновения, когда…

Толпа взрывается аплодисментами. Андерс улыбается.
Гордыня, греясь в лучах его славы, смеется.