XXVIII-DA-48

[one-line]

Молодые Винн и Грегор. Жаркий секс по всем углам Башни. R+

Пишет Гость:

Исполнение №1, внелимит, 402 слова

Исполнение №1, внелимит, 402 слова

Юный храмовник нервно проводит ладонью по коротким волнистым волосам и застенчиво провожает взглядом вышедшую из библиотеки ученицу. Опомнившись, он в ужасе оглядывается по сторонам в надежде, что никто не заметил его постыдной и запретной слабости. Винн перелистывает недочитанную страницу и грустно улыбается. Девушке, кажется, скоро предстоит Истязание, а храмовник совсем молоденький, с горящими непоколебимой верой в добро, долг, учение Песни и волю Создателя глазами.

Истязание. Она помнит гордость, любопытство, и парализующий страх. Перед Тенью, демоном. И перед собой, своим даром и проклятьем. Твердая рука, закованная в металл, ловит ее ослабевшее тело. А она успевает поймать на себе взволнованный взгляд. У него тогда были такие же горящие глаза.

– Мы сбежим, мы сбежим, – горячо шепчет в ухо Грегор, жадно целует в шею, впивается пальцами в оголенные бедра и каждым мучительно твердым и глубоким толчком сильнее прижимает к холодной, каменной стене за стеллажами.
– Нельзя, нельзя, – сдерживая хриплый крик, выдыхает Винн, хватается за скользкую от пота шею, обвивает ногами жесткий доспех. В его крепких объятьях она чувствует себя в безопасности. Меч, выгравированный на его груди, обещает защиту. От неизвестности и от нее самой.

– Пожалуйста, скажи одно слово, и я порву с Церковью, с орденом, с этой...проклятой тюрьмой, – Грегор перед ней, обнаженный душой и телом, смотрит с пугающей решительностью, обожанием и надеждой. – Одно слово, прошу тебя.
– Потом, потом, – Винн легко касается пальцем припухшего от поцелуев рта и нежно выводит контур знакомого меча на сильной груди. Медленно опускается, заставляя его резко втянуть воздух, откинуть голову и забыть застывшую в тяжелом воздухе кладовой просьбу.

– Что с тобой происходит? Чего ты боишься? – Грегор держит в ладонях ее лицо, шершавым пальцем смахивает бегущую по щеке слезу.
– Потерять тебя, – мягко шепчет ему в губы Винн. «И себя», – добавляет гложущий чувством вины внутренний голос.
Застывший за стеной Ирвинг слышит протяжные скрипы деревянной кровати и приглушенные стоны. Но Грегору плевать, а Винн знает, что друг не будет попрекать ее за эту последнюю ночь сладкого и недопустимого греха.

– Так надо, так надо, – твердит она себе утром по дороге в покои Первого чародея, – чтобы спасти его. «И себя», – подсказывает надоедливый голос.

Глаза Грегора горят едва сдерживаемой яростью, когда он спустя полгода возвращается из столицы. Меч на его груди по-прежнему обещает защиту. Но это обещание больше не согревает заботой, а обжигает холодом недоверия и верности долгу.

Винн снова переводит взгляд на уставившегося в каменный пол библиотеки молодого храмовника. Она больше не улыбается.