Пишет Green Irving:
Гарри связывается с ней, едва только Буря приземляется в доках «Нексуса». Дыхание Сары прерывается, слова застревают в горле — она только мотает головой на чьи-то слова и попытки остановить, почти не различает лиц. Пальцы, тыкающие в панель управления монорельсом, дрожат, она до последнего боится верить, что все это правда. Правда — очнулся, в порядке, показатели в норме, хочет поговорить. Она как будто бережет слова заранее, опасаясь расплескать и не донести все что надо сказать.
Столько месяцев без брата, без даже звонков и писем — в абсолютной неизвестности и тишине о нем. Она задолжала ему слишком много слов.
Двери больничного отсека опять подтормаживают, и она бьет кулаком по створкам, подгоняя.
Потом останавливается у койки — и не может сказать ничего.
Гарри что-то говорит, голову у нее кружит, каждый вдох дарит слишком много пьянящего кислорода, Скотт улыбается знакомо и тепло и тоже что-то произносит.
— Тс-с-с.
Это все, на что ее в итоге хватает.
Сара садится рядом с койкой, приваливается к ней спиной. Скотт подвигается ближе, оставив попытки шутить, кладет ладонь ей на плечо. Сквозь шум в ушах — последствие нервного напряжения, — Сара понимает, что ничего им не надо. Никаких слов.
Гарри смотрит на них со смесью любопытства и радости. Качает головой и отходит, давая им время.
— Сара. Необычно высокий уровень серотонина. — СЭМ как будто сконфужен. Как будто понял даже меньше, чем Гарри, хотя наверняка и не сказать. — Как ты себя чувствуешь?
— Живой, — хрипло откликается Сара. — Живой, СЭМ.
Ей не надо поворачивать голову, чтобы знать, как улыбается Скотт, безошибочно угадав, на какой и на чей вопрос она отвечает.
— Понимаю, — спустя несколько секунд говорит СЭМ. — Симбиоз.