XXVII-DA-30

[One-line]

Коул-человек/Инквизитор. После Адаманта и Тени Инквизитору снова снятся кошмары, Коул помогает, чем может

Пишет Гость:

Исполнение №1, внелимит

Исполнение №1, внелимит

Лучше всего то, что на своей вершине башни она живет одна и ей некого будить среди ночи. Можно встать, разжечь огонь в камине, выйти на балкон, мягко ступая по холодному полу. На балконе хорошо, звезды и луна, а не зеленая невнятица небес Тени. Если налить себе немного вина, можно даже забыть о кошмарах.
До того момента, когда снова придется забираться в постель.
Миледи Инквизитор плохо спит в последнее время. Если бы она жила ближе к слугам, об этом знала бы вся крепость, а если бы она до сих пор была с отрядом, над ее проблемой ломали бы голову сообща и от недосыпа страдали бы вместе.
Миледи Инквизитор счастлива своему одиночеству - биться в ловушке, в которую превращается безобидное одеяло, лучше наедине с собой. Миледи Инквизитор иногда ударяется рогами о стену, желая, чтобы белая вспышка боли стерла из её головы царящие в ней смутные тени.

Коул приходит к ней на третью ночь - или, может быть, только на третью ночь он делает это так, чтобы она об этом узнала. Прикасается прохладными пальцами к её руке, когда она с криком просыпается от кошмара, не отстраняется, когда Адаар обнимает его - тем же судорожным движением, которым предыдущие разы вцеплялась в одеяло, проводит ладонью по её волосам, несмело, так, словно бы ему кто-то сказал, что это поможет.
Говорит:
- Раньше я мог бы распутать. Теперь уже не могу.
Добавляет, помедлив:
- Мне жаль.
И ещё через несколько мгновений, когда сердце Адаар начинает биться ровнее:
- Но я принес молоко.
У свечи, которую он зажег на прикроватном столике, исходит паром большая грубо сработанная кружка. Поверх его плеча Адаар смотрит на то, как вьются в оранжевом свете белые завитки пара и ей становится легче. Настолько, что она отстраняется, натягивает свое обычное, я-могу-справиться-со-всем-на-свете, выражение лица. Даже улыбается.
- Спасибо, - говорит она уже совсем нормально, уже так, словно никаких объятий не было. - Пожалуй, молоко это хорошая идея.
Она только готовится попросить Коула удалиться - так сложно признать, что только что ты была слаба, так сложно вынести взгляд того, кто это видел - когда он отвечает:
- Я не уйду.
Адаар смотрит на него - он сидит на краю её постели, серебристые глаза завешены волосами, шляпа почему-то отсутствует - и говорит это "я не уйду" так, как будто имеет на него полное право. Как будто даже сомневаться в том, что он не уйдет, совершенно невозможно. Адаар думает, что любого другого она бы выкинула с балкона за подобные выкрутасы, но Коул - не другой.
С тех пор, как она доверилась ему в той заварушке с храмовниками и до сих пор - не другой.
И это удивительно.
- Тогда давай сюда свое молоко и снимай сапоги, - получается похоже не на приказ, а на недовольное ворчание, но Адаар вдруг чувствует, что ей уже все равно. Когда Коул, протягивая ей кружку, спрашивает, зачем, она отвечает так, словно раздражена его непонятливостью. - Затем, что в сапогах я тебя под одеяло не пущу, а без одеяла ты замерзнешь нахер.

Когда ближе к рассвету Адаар просыпается снова, задыхаясь, не в силах даже закричать, Коул проводит по её лицу ладонями, словно снимая налипшую паутину, и напевает выученную с помощью Варрика забавную колыбельную, пока она не засыпает снова.

@темы: выполненная заявка, гет, внелимит, джен, ж!Адаар, Тур XXVII, Dragon Age, Коул

Comments

[Гость]

Кажется, получился джен, простите.

Исполнение №1, внелимит

Исполнение №1, внелимит

Лучше всего то, что на своей вершине башни она живет одна и ей некого будить среди ночи. Можно встать, разжечь огонь в камине, выйти на балкон, мягко ступая по холодному полу. На балконе хорошо, звезды и луна, а не зеленая невнятица небес Тени. Если налить себе немного вина, можно даже забыть о кошмарах.
До того момента, когда снова придется забираться в постель.
Миледи Инквизитор плохо спит в последнее время. Если бы она жила ближе к слугам, об этом знала бы вся крепость, а если бы она до сих пор была с отрядом, над ей проблемой ломали бы голову сообща и от недосыпа страдали бы вместе.
Миледи Инквизитор счастлива своему одиночеству - биться в ловушке, в которую превращается безобидное одеяло, лучше наедине с собой. Миледи Инквизитор иногда ударяется рогами о стену, желая, чтобы белая вспышка боли стерла из её головы царящие в ней смутные тени.

Коул приходит к ней на третью ночь - или, может быть, только на третью ночь он делает это так, чтобы она об этом узнала. Прикасается прохладными пальцами к её руке, когда она с криком просыпается от кошмара, не отстраняется, когда Адаар обнимает его - тем же судорожным движением, которым предыдущие разы вцеплялась в одеяло, проводит ладонью по её волосам, несмело, так, словно бы ему кто-то сказал, что это поможет.
Говорит:
- Раньше я мог бы распутать. Теперь уже не могу.
Добавляет, помедлив:
- Мне жаль.
И ещё через несколько мгновений, когда сердце Адаар начинает биться ровнее:
- Но я принес молоко.
У свечи, которую он зажег на прикроватном столике, исходит паром большая грубо сработанная кружка. Поверх его плеча Адаар смотрит на то, как вьются в оранжевом свете белые завитки пара и ей становится легче. Настолько, что она отстраняется, натягивает свое обычное, я-могу-справиться-со-всем-на-свете, выражение лица. Даже улыбается.
- Спасибо, - говорит она уже совсем нормально, уже так, словно никаких объятий не было. - Пожалуй, молоко это хорошая идея.
Она только готовится попросить Коула удалиться - так сложно признать, что только что ты была слаба, так сложно вынести взгляд того, кто это видел - когда он отвечает:
- Я не уйду.
Адаар смотрит на него - он сидит на краю её постели, серебристые глаза завешены волосами, шляпа почему-то отсутствует - и говорит это "я не уйду" так, как будто имеет на него полное право. Как будто даже сомневаться в том, что он не уйдет, совершенно невозможно. Адаар думает, что любого другого она бы выкинула с балкона за подобные выкрутасы, но Коул - не другой.
С тех пор, как она доверилась ему в той заварушке с храмовниками и до сих пор - не другой.
И это удивительно.
- Тогда давай сюда свое молоко и снимай сапоги, - получается похоже не на приказ, а на недовольное ворчание, но Адаар вдруг чувствует, что ей уже все равно. Когда Коул, протягивая ей кружку, спрашивает, зачем, она отвечает так, словно раздражена его непонятливостью. - Затем, что в сапогах я тебя под одеяло не пущу, а без одеяла ты замерзнешь нахер.

Когда ближе к рассвету Адаар просыпается снова, задыхаясь, не в силах даже закричать, Коул проводит по её лицу ладонями, словно снимая налипшую паутину, и напевает выученную с помощью Варрика забавную колыбельную, пока она не засыпает снова.

[Гость]

Довольно мило получилось)
Заказчик.

[Раэлла]

Как трогательно!

[Ханна Нираи]

[Гость]

Очень хорошо.

[Jonain]

[Laetans member]

Ах, какая прелесть! Прям не внелимит, а бальзам на душу! Читаешь как-то тепло, спокойно становится Коул такой комфортящий Коул