Отложив в сторону огромный меч, Карвер лениво крутил над огнем зайца, пойманного, наспех выпотрошенного и насаженного на прут. Хоук сидел рядом, протянув руки к костру и поддерживая огонь в нем. Младший в очередной раз перевернул будущий ужин и поморщился. — Сделай посильнее, — велел он брату. Гаррет встрепенулся. — Я тебе печка, что ли? — возмутился он. Брат в ответ ехидно фыркнул. — Ну, значит, будешь есть сырую часть. Ворча, Хоук все же выполнил просьбу, и Карвер успокоился, продолжая крутить зайца ровно до того момента, как неподалеку послышались шаги. Хоуки замерли и переглянулись. — Андрастины святые панталошки, только не опять! — шепотом взмолился Гаррет, но Карвер был непреклонен: аккуратно отложив в сторону тушку, он достал из-за спины заранее приготовленную веревку и кивком велел брату придвинуться. В глазах младшего светилось безграничное удовольствие, и старший Хоук подозревал, что эта затея тому по душе. Ворча, он все же протянул руки, которые Карвер крепко связал веревкой. — В землю лицом не тычь в этот раз, — шепотом пригрозил Гаррет, прочитав в задумчивом взгляде брата подобную перспективу. — Уши потом надеру. — Потише мне тут! — громко рявкнул Карвер и для порядка пнул старшего тяжелым храмовничьим сапогом. Сел поудобнее, чтобы пылающий меч на броне было лучше видно, и снова принялся за зайца. — Храмовничий произвол! — взвыл Гаррет, попытавшись лягнуть Карвера в ответ. Вот разошелся-то! Из-за кустов показались несколько крестьян, тащивших за собой небольшую повозку. Увидев Хоуков, сидевших у костра, крестьяне оживились. — О, путнички! Можно к вам? — Нельзя, — мрачно отозвался Карвер, не поднимая головы. — У меня тут отступник. Если жизнь дорога, идите своей дорогой. Второй раз крестьянам объяснять не пришлось, их как ветром сдуло. Дождавшись, когда шаги стихнут, старший Хоук потребовал его развязать, что Карвер сделал с напускной неохотой. — Нажья матерь, обязательно меня каждый раз связывать? — растирая запястья, спросил Гаррет. — Может, обойдемся без этого? — Еще чего, — фыркнул младший, поглаживая символ храмовников на доспехе. — Сиди и не рыпайся, отступник. Гаррет вздохнул — и как он только на это согласился, а?
– Да ты рехнулся! – Карвер недоверчиво покачал головой, даже не дождавшись, когда Гаррет закончит говорить. – Если тебе стукнуло изображать из себя папочку – поговори с Изабелой. Мы оба знаем, куда она тебя пошлет, если ты попытаешься упечь ее в «безопасное место». Примерно туда же, куда и Авелин. Вот ей делать-то нечего – только меня караулить! Так она бросила и Киркволл, и Донника, и побежала делать нам одолжение. В общем, выдыхай, братец, попей лучше холодненького. Если боишься брать меня с собой, я найду, чем себя занять. Дел вокруг по горло. – Задница Андрасте! Ты меня не слушал! – Хоук даже вскочил от негодования. – Я тебе, дубине, только что на пальцах объяснил: тебе сейчас никак нельзя подставляться! Красные храмовники… – Да понял я, понял, – Карвер примирительно поднял ладонь. – Не связываться с плохими парнями, не лизать красный лириум на морозе… Гаррет, твой младший брат – взрослый мужик, вообще-то. Ты, когда Аришока убил, был младше, чем я сейчас. Я давно уже забочусь о себе сам. Вот и буду делать это дальше. – Карвер, ты идиот, – буркнул Гаррет устало. Тот пожал плечами. – Я раздобыл себе неприметные доспехи и перестал называться настоящим именем. А ты до сих пор таскаешь броню Защитника и красную полосу на морде. И кто из нас двоих идиот? Хоук ухмыльнулся, а Карвер невозмутимо продолжил: – Меня и самого иной раз подмывает стукнуть тебя по башке и куда-нибудь спрятать. Вечно лезешь, куда не просят. Но тебя же проще убить, чем образумить! – Тебя тоже, – Гаррет вздохнул. – Ладно, демон с тобой. Убивать тебя я пока морально не готов. Кажется, упрямство у нас – это фамильное…
– После того, как Инквизиция навела порядок на Перекрестке, люди убедились, что вы следуете путем умиротворения, – мать Жизель сдержано улыбнулась, – но их беспокоит, что вы скрываете ото всех Вестника Андрасте. Кассандра прищурилась: – Вы ведь понимаете, почему? Ему сейчас нелегко. Но Клеменс – очень мужественный человек! Даже после того, что с ним сделали, он хочет помогать людям. Должно быть поэтому Андрасте избрала именно его. Он думает, она дала ему свою метку и избавила от усмирения, чтобы показать всем – Церковь несправедлива к магам. Он надеется что-то изменить. И я готова ему помогать! – Но есть и те, кто считает произошедшее происками демонов... – Я верю, его ведет рука Андрасте! – гневно вскинулась Кассандра. – Но даже если Владычица ни при чем, наш маг Солас полагает, что дело в метке, которая восстановила связь Клеменса с Тенью, а вовсе не в духах или демонах. – Покажите Вестника церковницам в Вал-Руайо, – предложила мать Жизель мягко. – Пусть они сами увидят, что ошибаются. – Мы не можем подвергать его такому испытанию! – Кассандра нахмурилась. – У Клеменса страх толпы и открытого пространства. А присутствие храмовников и запах благовоний вызывают у него истерику. – Где он сейчас? – В лагере, под присмотром разведчицы Хардинг. Она достаточно безобидна и достаточно грозна, чтобы не пугать его и дарить ощущение безопасности. – Я навещу его, вы позволите? – Конечно, – Кассандра кивнула. – Мать Жизель, постарайтесь не забывать, что Клеменс не ребенок. Ему просто пришлось пережить чудовищное потрясение. Он выглядит очень жалким, но заслуживает уважения. – Я не обижу его, обещаю. И, быть может, сумею немного утешить. – Помоги вам Андрасте, – Кассандра проводила ее взглядом. – Помоги Андрасте всем нам…
– Назови мне хоть одну причину тебя не убивать. Конклав уничтожен, все, кто на него прибыл – погибли. Кроме тебя! Кассандра вышагивала по камере, изо всех сил стараясь держать ладонь подальше от рукояти меча. При взгляде на пленницу ее гнев разгорался, словно сухой трут – настолько жуликоватым и прожженным был у той вид. – Э-э-э… Хреново. Наверное, – гномка задумчиво наморщила клейменный лоб. – Послушай, а то, что я ни холеры не помню – сойдет за причину? – Что значит – «не помню»?! – Кассандра остолбенела от возмущения. – Вообще не секу, где я? Даже больше спрошу – кто я? Ну и было бы интересно узнать, почему я в кандалах, и за что ты на меня бочку катишь? – Жалкая уловка. – Лелиана подошла поближе, склонившись, внимательно посмотрела ей в глаза, а потом произнесла с сомнением: – Или не уловка. Что ты помнишь? – Ничего! – голос пленницы сделался плачущим. – И это меня охренеть, как пугает! Я вроде баба. Ну и все. Что со мной случилось-то?! Из-за этой, мать ее, пакости у меня на руке, да? Болит, аж выламывает… И выглядит как-то стремно. – Андрасте, помилуй, – Кассандра обескуражено покачала головой. Ее гнев мгновенно выветрился. – Она или великая актриса, или говорит правду. Магия всегда действовала на гномов как-то странно. – Это ничего не меняет! – заявила Лелиана решительно. – Мы должны проверить – прав ли Солас. Кассандра кивнула пленнице: – Это проще показать, чем объяснить. На улице гномка прикрыла лицо от яркого света и хмыкнула: – Цветом, прям, как моя пакость. И выглядит так же стремно. Но я все равно ни хрена не понимаю. Типа, так быть не должно, да? Кассандра вздохнула. – Объясню в двух словах. Ты подозреваешься в страшном преступлении, твоей крови жаждет бесчисленное количество людей, и ты жива только потому, что можешь оказаться полезной. – Ох, ты ж... Тогда командуй. Все равно никаких других идей у меня нету… С такой пустой башкой куда-то бежать – только понапрасну себя гробить. – Хорошо, что ты это понимаешь. Идем. И Кассандра повела ее из Убежища. В конце концов, какая разница, кто она, если ее метка сумеет справиться с Брешью?
Каллиан думала, что разучилась плакать много лет назад. Она не плакала, глядя на погребальный костер Адайи. Только стискивала зубы до боли. Она не плакала, когда за спиной захлопнулись ворота эльфинажа. Она не плакала, шагая через мертвый Остагар. Только бережно, как брату, закрыла Кайлану глаза. Она не плакала, когда отец сбивчиво рассказывал ей о бедах, пережитых эльфинажем. Она не плакала, слушая торжествующие крики тех, кто выжил. Но сейчас она стояла перед Мемориалом, и ровные строки незнакомых имен плыли в глазах, а горло перехватило. «Я опоздала. Я опять опоздала... Как в Лотеринге. Как в Башне.» Будь она поудачливее, посмелей, порешительнее — она бы успела. Она бы остановила Мор до того, как он дошел сюда! До того, как... Мабари скулил и вертелся рядом, тыкался мокрым носом в лицо, облизывал ладони. не понимая — что с ней. Каллиан Табрис, Героиня Ферелдена, Серый Страж и живая легенда рыдала, стоя на коленях. Оплакивая всех, кого не успела спасти.
Терпко пахли увядающие цветы. Где-то рядом очередная сестра пела Песнь Света. У подножия Монумента сидела женщина. — Создатель, столько людей... — Ее пальцы пробежались по бесконечной веренице имен, выгравированных на камне. — И долго ты еще собираешься себя жалеть? — Я опять опоздала, — она словно не слышала. — Я всегда опаздываю, с каждым шагом все больше и больше. Хайевер, Остагар, Редклиф, Денерим, Амарантайн... — Она, наконец, подняла глаза на своего собеседника. — Я даже к вам опоздала. Будь я в Адаманте... — Будь ты в Адаманте, ты бы осталась там, и тогда уже опоздала бы на всю жизнь. Здесь тебе делать нечего. Тебя ждут там, где еще можно что-то изменить. Помни об этом, а ошибки пусть считают те, кому больше нечем заняться. У них для этого достаточно времени и таланта. Логейн был прав, как и всегда. Ей и в самом деле было куда и к кому спешить. Элисса молча поднялась и пошла прочь, не глядя, как воин и Мемориал за ее спиной растворились в тени.
Инквизитор входит в ставку командования и замирает в дверном проеме. Легким кивком головы приветствует сама Героиня Ферелдена.
– Да, Андрасте меня дери. Где вы были все это время? Почему никто не мог вас найти? И что за нажье дерьмо творится с Серыми Стражами?
– Леди Кусланд, тейрна Хайевера, эрлесса Амарантайна, Страж-командор и Героиня Ферелдена несколько лет в одиночестве путешествовала в поисках лекарства от Зова, но услышав об Инквизиции и Корифее, согласилась стать вашим советником, Инквизитор, – Лелиана произносит каждый титул с придыханием и почти тает в присутствии лучшей подруги.
– Это конечно очень здорово, но как мне вас использовать?
– На ваше усмотрение. Я долгое время была советницей при короле Алистере, поэтому приноровилась решать проблемы со знатью, организовывать переговоры, вести деловую переписку и еще я ОЧЕНЬ хорошо умею убеждать.
– То есть заниматься тем, чем сейчас занят наш посол.
– Верно. Также я имею влияние на весь Ферелден и нескольких друзей в Антиве, Орлее, Вольной Марке и Сегероне. У меня есть опыт в тренировке новобранцев и командованием небольших армий.
– Вы хотите сказать, что способны заменить каждого из моих советников и даже всех сразу. Скажите еще, что будете сражаться вместе со мной.
– Если ваши люди привезут мои доспехи и меч из Башни Бдения, то я к вашим услугам.
Инквизитор победоносно смотрит на Лелиану, но понимает, что все это не может быть настолько идеально. Так в чем же подвох?
– Тогда может быть вы и я...
– Разве Инквизитору не известно, что миледи не только советница короля, но и его возлюбленная,– смеясь, отвечает Соловей.
Все замечали, что новый советник имеет на Инквизитора исключительное влияние. Это стало понятно почти с самого начала, когда Герой Ферелдена пришел в Скайхолд и шутливо занял ее место на троне. Тогда Лавеллан после битвы в Адаманте вопреки всем договоренностям изменила свое решение и приняла Стражей в Инквизицию. После возвращения в Скайхолд все слышали, как громко они ругались с Соласом. Пока еще просто этому удивлялись.
Потом маги стали запираться в комнатах, обсуждая что-то — сначала вдвоем, а после к ним присоединилась и Морриган. Вокруг начали шептаться, не стала ли Вестница Андрасте малефикаром? Ведь Амелл не скрывал, что пользуется магией крови — и это сходило ему с рук. Кассандра, пытаясь вызвать Лавеллан на откровенный разговор, раз за разом наталкивалась на усталую улыбку. В ставку командования Инквизитор забегала быстро, только отдать приказы, не сильно вникая в происходящее — казалось, ее занимает что-то другое.
Из Арборской Глуши Лавеллан вернулась с глубокой мудростью в глазах и печалью на лице. Даже расставание с Соласом, последовавшее за этим, ее, кажется, не сильно опечалило.
После победы над Корифеем, Кассандра устало положила тяжелую руку ей на плечо, силясь улыбнуться. — Теперь все закончилось? — уточнила она. Инквизитор подняла на нее грустные глаза и тоже улыбнулась. — Все только началось, Кассандра, — шепотом ответила она, оборачиваясь на руины храма, где пару мгновений назад еще стоял Солас. — Все только началось. Когда пропала Инквизитор, вместе с Героем Ферелдена и Морриган с сыном, весь Скайхолд гудел. А поверхность элювиана в подвале крепости еще какое-то время покрывалась рябью, но вскоре застыла неподвижной слюдой.
Себастьян расслабленно сидел на троне, рядом, склонив голову к плечу, стоял Фенрис. Стражники, стоящие на противоположном конце зала, распахнули двери, пропуская группу людей. Трое мужчин в легких доспехах с некоторым усилием внесли большой мешок и с легким поклоном сгрудили его у подножия трона. Дождавшись кивка Себастьяна, один из них вспорол мешковину, демонстрируя содержимое, и хриплым, сорванным голосом произнес:
– Все, как заказывали, вашество.
Себастьян поморщился от обращения, но не стал поправлять – все его внимание было сосредоточенно на человеке, принесенном в мешке. Тот был сильно избит и худ и явно пребывал в беспамятстве – если был еще жив.
– Вы намеренно его так изувечили, чтобы невозможно было узнать?
– Сопротивлялся шибко, вашество. Пятерых наших положил, одного ножом пырнул, сука.
Себастьян переглянулся с Фенрисом, и тот, одним шагом преодолев две ступеньки до мешка и тела в нем, склонился к принесенному.
– Дышит, – и, встретившись взглядом с Себастьяном, подтвердил: – Это он, Одержимый.
– В темницу!
Когда тело унесли, а с наемниками расплатились, Фенрис, слегка усмехнувшись, спросил:
– Почему ты не приказал его казнить? Я думал, это твоя сокровенная мечта.
– Вовсе нет, – Себастьян вздохнул. – Не знаю, что с ним теперь делать. Еще месяц назад я не задумываясь отправил бы его в Вал Руайо, пусть судили бы в назидание другим – но теперь Церкви будет не до него, по крайней мере, пока не выберут новую Верховную жрицу. Будь мы в Киркволле, я бы его сразу повесил. Но здесь и сейчас от его смерти не будет никакой пользы. Лучше бы он не попадался.
Такой приятней мне она во много раз, готов её терпеть. Ты мог на то и раньше повлиять, а не девичье хныканье терпеть. Еще мне скучно, Страж, и холодно в шатре. Ты спятил, ну а как еще твое "от ненависти до любви" мне объяснить. Я не ищу любви, она уйдет как молодость и красота. Но мысль твоя мне интересна. Спокойной ночи, друг и брат.
Не смей смеяться надо мной, я вижу ты готов. Что я сказал? Я высказал как есть. Смутилась и дар речи потеряла? О нет, храмовница сейчас куда взрослей. Послала к Архидемону, добавив, что не до глупых шуток ей.
У Алистер намеренье серьезно. Ждет королеву её трон, она и вправду больше не смеется, лишь хмурится, изламывает пальцы и предплечье трет. Я нравлюсь ей, но на мои попытки лишь скалит зубы, точно пес, и под ноги плюет.
Все кончено. Она согласна, чтоб только боле я не бередил душу ей.
Глаза у Моргана густо подведены черным. Он говорит, для защиты от солнца, но Алисон подозревает, что не все так просто - особенно когда колдун бросает на нее жгучие взгляды из-под полуопущенных ресниц. Татуировка, словно огромная шипастая лиана, оплетает голые плечи и торс. С шеи свисает ожерелье из когтей крупного зверя - медведя? Ничего себе, однако, был медведь. В задумчивости Морган часто водит по груди кончиком когтя, вырисовывая едва заметные розовые узоры. Алисон сердито пыхтит и отворачивается. Неприлично короткий килт едва достает до колен. Морган наклоняется, чтобы поправить ремешок на обуви, и замыкающей Алисон ничего не остается, как любоваться его длинными ногами и поджарой задницей, и в который раз гадать, есть ли под килтом белье. Пальцы чешутся от заготовленной Святой Кары. Если бы Алисон была мужиком, или хотя бы капельку интересовалась женщинами, она давно бы уже замутила с Середой, такой правильной, такой надежной, такой неподвластной проклятым чарам проклятого болотного отродья. Колдун подходит к Алисон вплотную, она непроизвольно делает шаг назад, пятится, пятится, пока не оказывается прижата спиной к брезенту повозки. Алисон чувствует его запах - полынь, и хвоя, и чистое мужское тело. Она отчетливо осознает, что ее собственный гамбезон не мешало бы проветрить, и чувствует, что краснеет. Алисон стряхивает руку Моргана со своего плеча (пусть скажет спасибо, что не сломала!) и уходит к костру. Она слишком хорошо знает свою цену как девственницы королевской крови. Глупо пускаться во все тяжкие, не попытавшись продать себя подороже. А вот после Собрания Земель - думает она, оборачиваясь от костра, и оценивающе глядит на колдуна - после Собрания мы еще посмотрим.
– Орлесианцы знают, как это делать правильно... – Не нужны нам ни какие орлесианцы, Том. Мы ферелденцы и сами прекрасно справимся. Одёрнув приятеля, девочка расставляет на столике маленькие чашечки, выкладывает сладости. – А может поиграем в догонялки? Альфстанна – маленькая и большеглазая – снизу-вверх смотрит на своих друзей. Томас – тощий и длинный, Воган – полноватый и неповоротливый, Айдан – крепыш с цветастым синяком под глазом, – все как один смущаются под её напористым взглядом и неуклюже присаживаются за стол. Воган тянется за пирожным и получает по пальцам. – Сперва чай, – строго говорит Альфстанна. – Чай и вежливая беседу. Предложите тему, сэр Воган? – Ну я это... – теряется тот и Айдан приходит на помощь товарищу: – Кем ты будешь, когда станешь большим? – Надо говорить "будете" и добавлять "сэр" или "леди". – Это просто. Я буду капитаном армии Амарантайна. – А почему не эрлом? Я вот хочу эрлом. – Потому, сэр Воган, что эрлом будет мой старший брат. – Капитаном быть круче. Скачешь на коне и дерёшься на мечах. – Айдан! Вазочка сбитая маленьким Кусландом летит на пол. Альфстанна осуждающе качает головой. – Извини, – Айдан наклоняется, чтобы собрать осколки, звать Нэн нельзя – она всё испортит. – А кем ты... будете? – А я хочу стать королевой. Воган фыркает, а Томас завершает его мысль: – Для этого надо жениться на Кайлане, а он тот ещё зануда. – Зато королеве всегда дарят подарки. И кланяются. И все-все её слушаются. – А я... Я выиграю войну и спасу мир! – нахально заявляет Айдан. – То есть ты сначала развяжешь войну, а потом выиграешь? – уточняет Томас. – Тьфу на тебя! – возмущается Кусланд. – Я её выиграю, а начнёт пусть кто-то плохой... – А мы? – робко уточняет Воган. – Сможете мне помочь. – Я помогу тебе, – улыбается Альфстанна, когда Кусланд избавляется от мусора и возвращается за стол. – Если твой брат не будет обижать моего. Томас качает головой. – Нам точно понадобятся орлесианцы. Воган дожёвывает пирожное и задаёт следующий вопрос: – А сколько будет слуг в ваших замках?
– Удивительно, – замечает вечером леди Элиана. – Наши дети нашли себе сегодня занятие на целый день. И это были даже не скачки на мабари. …
Много лет спустя, став правителем Хайевера, Томас Хоу будет разглядывать старый чайный сервиз так и оставшийся в комнате для игр. В это время мужчина, лица которого Томас не увидит, вонзит кинжал в его шею, прошептав на ухо: "Во славу Кусландов". Воган Кенделлс будет готовиться ко сну в первый день своей бытности денеримским эрлом, когда его разом пронзят три отравленных кинжала. Он умрёт не сразу и во всех подробностях сумеет разглядеть убийц, узнав в одном из них рыжую девушку из эльфинажа, которой когда-то овладел. Альфстанна Эремон присягнёт на верность новому правителю Ферелдена, опустившись на одно колено. Соблюдая традиции своей семьи, она подарит ему коня и стрелу. Сидя в своём кабинете, поглощённый государственными делами, Айдан Кусланд вдруг вспомнит о старой детской игре, для которой им так и не понадобились орлесианцы. Он подпишет пару приказов и кликнет слугу – передать документы королеве. Несколько формальных бумаг о завершении Мора и гражданской войны. О том, как ферелденцы снова справились сами.
Это было похоже на самый замечательный сон. Стол ломился от блюд, подносов, подставок - печенье, пряники, кексы, пирожные всех мыслимых и немыслимых форм и размеров. Угощение на любой вкус. В самом центре стола на высокой подставке лежал мешочек с травами. Их запах напоминал о доме как ничто другое. Оставалось только заварить чай...
О том, что Серый Страж в одиночку пробралась во дворец эрла Денерима, убила своего кровного врага и его охрану, освободила королеву и... сдалась подоспевшим стражникам, Стэн узнал только под утро.
В шуме разлапистых елей слышалось что-то мелодичное. Шорох собственных шагов лёгок и бодр, словно она — не обычный офицер ордена храмовников с одиночной миссией, а сама Андрасте, ведущая армию на Тевинтер. Ножны цеплялись за низкие кустарники и те с возмущением шипели вслед, но храмовница только фыркала. Вперёд к триумфу по цепочке из заячьих следов её тянуло чутьё. То-то разговоров будет по возвращению в Круг! Она предъявит беглеца, козырнёт капитану с утомлённо-сытым видом, внутри вся оплывая самодовольством под взглядами товарищей, которых только что уделала. От повышения никуда не деться!
Заячья тропка оборвалась неожиданно. Замерший угрюмым караулом лес всполошился, ветер погнал по щиколоткам опавшие листья, кинул в лицо горсть стылого пыльного выдоха и принёс отзвук далёкого шёпота. Храмовница достала меч, готовая и к атаке, и к обороне. Но вокруг был только лес, его тяжёлое, прелое и влажное дыхание. Её будто бы проглотили. Под ногами стало мягко и неустойчиво, на мгновение поддавшись слабости и сомнению в том, что видят глаза и чувствует тело, женщина потеряла концентрацию, равновесие, землю и небо и опрокинулась на спину. Деревья склонились ниже, заслоняя всё, что есть вне этого леса.
В его длинных чёрных волосах росли вороньи перья, причудливо уложенные наподобие короны. Он был возмутительно молод для такой магической силы, такого чёрного леса и такой ненасытной, выедающей душу похоти. В его существование не моглось и не хотелось верить. Он и его племя — дикий варварский народ — живут только в легендах! Он не может существовать на самом деле, не может трогать её, не может заставлять кричать, держа за волосы и вдавливая всем телом в медвежью шкуру.
— Ты отпустишь меня? — в который раз спрашивает храмовница и получает неизменный ответ. «Нет». — Я убегу, — пустая бравада. Но это — единственное, что осталось из своего собственного, им ещё не тронутого.
— Некуда тебе бежать. — Хасинд с удовольствием скалит зубы. Красные полосы на его лице хищно изгибаются. — Я и есть этот лес.
Битва кипела вокруг них, храмовники рвались вперёд, сдерживать их не было больше никаких сил. Хоук нашла глазами Фенриса, отбивающегося сразу от пятерых наседающих врагов, пальнула в ту сторону, стараясь не зацепить его, и отшатнулась от просвистевшего в дюйме от неё двуручника одного из нападавших. – Твою ж… – ругательство само сорвалось с губ, но в этот момент рядом оказался Фенрис, парировал удар, и разделался с храмовником, пока остальные поднимались с земли. – Фенри, если мы переживём эту битву, я выйду за тебя. – Так я ещё не просил твоей руки… – задумчиво проговорил Фенрис, размахивая мечом и не подпуская врагов, пока руки Мариан плели очередное заклятье. Вблизи ухнуло, пламя поглотило переднюю шеренгу храмовников. – Ну так проси! Другой возможности может не быть, – начиная злиться, Хоук вложила в заклинание больше силы, немного не рассчитала, зато это дало небольшую передышку – храмовники не спешили лезть в пламя. – Так сразу? Ну…хм, Хоук, ты выйдешь за меня? Раздался истерический хохот. Нервы сдавали. – Да, демоны тебя дери! – крикнула Мариан, дрожащими руками доставая предпоследнюю склянку с лириумом. – После боя все в «Висельник», там и отметим! – Варрик улыбнулся, перезаряжал арбалет. – А чего ждать, давайте я вас тут и поженю? – послышался весёлый голосок Изабеллы. – Капитан я, или кто? Правда, для полноты моих полномочий нам всем надо быть на корабле, ну так ситуация критическая. Что скажете? Взгляды Мариан и Фенриса встретились вновь. – Согласна. – Согласен. «Ведь может случиться так, что никто из нас не переживёт этот бой…» В этот момент к храмовникам подоспело подкрепление. Хоук схватилась за голову – от противомагических чар хотелось выть. Фенрис поудобнее перехватил меч, стрелой понёсся на врага, искрясь и мерцая клеймами. Уютно застрекотала «Бьянка», Изабелла змеёй скользнула в тени и растворилась в них, Авелин щитом пробивала себе дорогу, Мерриль рассекала воздух посохом, посылая молнии на головы врагов. Хоук отняла руки от головы – на отвлёкшихся от неё храмовником пролилось пламя, пожирая на своём пути всех и вся. – Что же, начнём, – Изабелла ловко орудовала кинжалами, отскакивала от ударов и исчезала, словно тень. – Голубки мои, чудовищно долго вы ждали этот день… день, в который, рядом с вами собрались все друзья… – Покороче! – крикнула Хоук, выбивая у взявшихся за прежнее врагов почву из под ног. – … этот чудный день, да, – невозмутимо продолжила Изабелла. – Фенрис, берёшь ли ты эту женщину в жёны перед лицом Создателя, обещаешь ли любить её, холить и лелеять, защищать и всё такое прочее, в болезни и в радости… – Да! – рявкнул Фенрис, отмахиваясь от наседающих на него врагов. Вокруг него уже скопилось немало трупов, но толпа храмовников и не думала редеть. – А ты, Мариан… – Да! Чтоб тебя, Изабелла! Короче! – Объявляю вас мужем и женой. Теперь можете поцеловаться. – А это обязательно? – Хоук прикинула, насколько разбросало их с Фенрисом в горячке битвы. Выходило приличное расстояние. – Без этого никак! – подтвердил Варрик, медленно отступая. Хоук вздохнула. Воздела руки к небу – на поле пала тишина. Массовый паралич отнял её последние магические силы, но хоть идти она ещё могла. Фенрис ошеломлённо оглядывал застывших храмовников, потом догадался, обернулся к ней, побежал, словно за его спиной были крылья. Десятки глаз устремились на эту пару. Фенрис подхватил Мариан, обнял, словно баюкая её слабеющее тело, их губы встретились и соединились в едином порыве. – А-аминь! – устало улыбнулась Изабелла. – Поздравляю, – добавила Авелин, бдительно поглядывая на врага. – Красиво вышло, – восхитилась Мерриль, и вздохнула, опираясь на посох. – Правда, Варрик? Варрик не ответил – что-то быстро черкал на листе бумаги. И пускай оцепенение с храмовников слетело слишком быстро, эти несколько минут несомненно принадлежали только им двоим – Хоук и Фенрису…
Совершенно не важно, что они скажут потом. Обвинят Орлей, Мор или же самих хозяев замка в страшном злодеянии. Когда обезоруженную Элиссу Кусланд ведут мимо холодеющих тел, она не думает, чем это можно будет оправдать. Чем вообще можно оправдать такое.
Когда её заставляют опуститься на колени - это приносит облегчение - из-за ран тяжело стоять. Рядом опускается Томас Хоу, склоняет голову и сцепляет в замок длинные пальцы. А затем в зал входят Рендон и матушка Меллол.
Последняя становится перед Элиссой. Не поднимая глаз, она зачитывает строки из Песни. Элисса смотрит на Меллол. Элиссе не важно, что Меллол пообещали за предательство. Хоть всю казну Хайевера, хоть жизнь самой Элиссы.
Разумеется Элисса не говорит "Да", но и это не важно. Элисса знает, что у них будет достаточно времени и сил, чтобы научить её соглашаться. Научить её говорить "потеря" вместо "убийство", "несчастье" вместо "предательства". "Благородный супруг" вместо "ублюдка-изменника".
Элисса смотрит на Томаса. Дорогой почти чистый доспех. Волосы прилипли к вспотевшему лбу. Тщедушный мальчик. Он даже не воин, и уж точно не волк, способный взять в свои руки управление Хайевером. Бледная кожа, на шее бьётся голубая жилка. Элисса неотрывно смотрит на неё, когда младший Хоу шёпотом повторяет клятву.
И когда Элиссу, рванувшуюся вперёд, зубами разрывающую бледную шею, оглушают тяжёлым ударом по затылку - это тоже совершенно не важно.
Пожалуйста, обратите внимание, что некоторые заявки могут быть отклонены, если они неправильно оформлены, дублируются и не были исполнены ранее или могут быть восприняты, как провокационные.
Заявка включает в себя: читать дальше1. Название фэндома 2. Персонажей (и)ли пейринг (персонажи перечисляются через запятую, пейринг обозначается слэшем) 3. Ключевое условие (цитату откуда-либо, фразу, ситуацию, которые хочет увидеть заказчик, можно ссылку на арт, по которому хотите однострочник) 4. Особые условия или пожелания, конкретизирующие желания заказчика относительно исполнения. Такими условиями могут быть: юмор, не юмор, ангст, не ангст, ООС (характер персонажа не соответствует канону), АУ (альтернативная реальность), М! или Ж! (такое условие ставится перед именем персонажа, если вы, вопреки канону, хотите увидеть его девочкой или мальчиком, или указываете на пол ГГ), правила расстановки условных обозначений здесь.
ВАЖНО!!! Очень просим писать заявки в одну строку по следующей форме: [Фандом], [Персонажи], [Ключевое условие], [Особые условия (если есть)]
Например: Dragon Age, Морриган разбивает зеркало, R! Mass Effect, Рейес как двигатель революции, А- Star Wars, Битва Дарт Пекарей: чьи печеньки слаще, Н+
Дорогие авторы, ПОЖАЛУЙСТА, СООБЩАЙТЕ ОБ ИСПОЛНЕНИЯХ В КОММЕНТАРИЯХ К СВОДНОМУ ПОСТУ!!111расрас
Дорогие авторы, пожалуйста, обратите особое внимание на символ слеш: "/" или "\". Первый вариант используется в большинстве случаев, второй применяем тогда, когда персонажи в пейринге были поменяны местами (это техническая операция, которую мы делаем для облегчения поисков персонажей по алфавиту). Некоторым заказчикам важна раскладка в пейринге, так что будьте внимательны
Хотелось бы ознакомиться с вашим мнением, какого размера должны быть туры: большими, по 100 заявок, чтобы каждый успел подать заявку, или малыми, (например, по 30 или 50 заявок), но менее длительными по времени?
Вопрос: Какое количество заявок, по вашему мнению, оптимально в туре?
Объявление: 21 и 22 мая будут приниматься заявки на следующий, XXXI тур.
На всякий случай напоминание: если вы будете в эти дни вне доступа, но очень хотите подать свои заявки, можете сделать это заранее, на у-мыл сообщества.
И, пользуясь случаем, наше сообщество передает привет сообществу однострочников по Ведьмаку! У наших коллег как раз открылся ХI тур, непременно загляните на огонек!